– Сказала бы сразу, – пропыхтел хомяк и, встав на четыре лапки, продемонстрировал то место, которым часто поворачивалась ко мне удача – тыл. Им-то он и завилял, когда шустро соскочил с кровати и целеустремленно посеменил к двери.

Сапа нырнул между створкой и половицами, словно капля ртути, и просочился в коридор.

Я наконец-то осталась одна.

Собрав волю в кулак, встала, разделась, быстренько умылась и легла в постель, еще не подозревая, чем эта ночь меня удивит.

Очнулась я от странных скрежещущих звуков и насторожилась. Вспомнился гуль.

Резко села, меня бросило в холодный пот. Завертела головой, пытаясь понять, что происходит. И лишь потом увидела в тусклом свете луны силуэт хомы. Пушистик пятился, таща за собой мешочек. Именно последний и был причиной скрежета, а еще – звона, что обещал приятное пополнение кошелька.

– Это ты… – облегченно выдохнула я.

– А кого еще ты ждала? – возмущенно пропыхтел хомяк. – Я тут тебе долг тащу, и раз уж ты все равно не спишь, то помогай. Золотишко, знаешь ли, нелегкое.

Вставать не хотелось, воспоминания о холодных полах замка были еще свежи. Но мысли о том, что хома надорвется и заставит меня вправлять ему вылезшую от натуги грыжу, а то и вовсе затребует хомячьего психолога для врачевания душевных травм, побороли неприязнь к ледяным половицам. Я соскочила с постели и подхватила поклажу Сапы.

Простенький кошель из холстины оказался и вправду тяжел: едва ли не в пять раз больше хомячьего веса. Как только запасливый зверек смог его сволочь, оставалось загадкой. Однако факт оставался фактом: дотащил!

– Долг уплачен, – гордо возвестил хомяк и, ничтоже сумняшеся, прыгнул на постель. – А теперь, после праведных трудов, я собираюсь отдохнуть! – возвестил он и начал топтаться на одной из подушек. Той, что лежала с самого края. Не иначе пытался угнездиться.

– А ты для отдыха место, случаем, не перепутал? – уточнила я.

– Да какая тебе разница? – заявил хомяк, махнул лапой, а затем зевнул так, что обнажил не только клыки и десны, но и продемонстрировал глотку. – Я устал, у меня норки далеко, а у тебя здесь мягко и места много. Тем более, мы, считай, теперь партнеры.

– Какие еще партнеры? – фыркнула я. – Стратегические или спарринг?

– По постели! – выдал Сапиенс и с наглой пушистой мордой уснул!

Конечно, можно было выкинуть оккупанта с кровати, но было лень. Выслушивать еще потом его вопли. А постель и вправду большая. На ней хоть в футбол играй. Как-нибудь с хомой поместимся. Так что я лишь положила кошель на тумбочку, что стояла рядом, и тоже легла, чтобы встретить следующий день, если не полной сил, то хотя бы отдохнувшей.

Когда я проснулась утром, Сапы рядом уже не оказалось. Единственным доказательством того, что ночное присутствие хомяка было реальным, а не причудилось, стала небольшая ямка на подушке. Я лишь покачала головой, а затем оделась, привела себя в порядок и спустилась к завтраку.

В столовой я обнаружила лорда. Он помешивал чай. Глафирия же прислуживала хозяину. Увидев меня, она встрепенулась и затараторила:

– Сейчас, сейчас, все подам, как вы любите, леди.

Не успела я занять место за столом, как передо мной появилась тарелка с сочным салатом, жареной рыбкой, отварным картофелем и маленькими пирожками на один укус. Такие на Урале еще называют посикунчиками, от того что мясо для них секли, в смысле рубили тяпкой.

– Попробуйте, леди, они с курочкой, – протянула служанка, взглядом указывая на тарелку с выпечкой.

Ха, и даже начинка почти совпадает! Хоть и миры разные.

Отказаться я не смогла. Соперничать с пирожками по притягательности могла только чашка какао, стоявшая передо мной. Она была большой, пузатой и являлась символом самой зимы в одном из ее лучших проявлений, когда греешь руки о фаянсовые бока и вдыхаешь пар, исходящий от напитка, мечтая о чем-то несбыточном и приятном.

Лорд, взглянув на все эти яства, не удивился, а скорее заинтересовался. Усмехнувшись в сторону Глафирии, он шутливо упрекнул служанку:

– А меня ты так не балуешь.

На что она ответила:

– Так ежели вы баловаться не хотите, зачем же мне стараться? А леди вот мою заботу оценила и стряпню нашей кухарки тоже уважила.

С этими словами Глафирия развернулась и поплыла к выходу. А я потянулась за пирожком. И едва съела тот, как дракон, глядя на меня, решился тоже отведать выпечки. А затем пододвинул корзинку ко мне поближе, словно желая… накормить?

Да нет, быть такого не может! Я наверняка придумала все на ровном месте и мне показалось…

Но тут наши руки случайно столкнулись над корзинкой, когда мы одновременно нацелились на один и тот же пирожок.

Я и Итвар замерли и синхронно отдернули пальцы, как будто нас одновременно ударило током. Я не знала, куда девать взгляд, и опустила его долу, чувствуя, как дракон продолжает рассматривать меня. Это ощущение было почти физическим, и, кажется, даже уши залились краской. Стремясь скрыть смущение, я взяла чашку какао и буквально спряталась за нее. Пила, не чувствуя вкуса.

Когда напиток закончился, мне пришлось отставить кружку и все же встретиться взором с Итваром, который все так же пристально, неотрывно глядел на меня.