Шрифт:
К командирам подошел хозяин хаты. Он почтительно поклонился Котовскому и пригласил его вместе с командирами к столу.
– Прошу всех красно, дорогие гости, отведать нашего хлеба-соли, сказал хозяин.
– Дякую красно, - ответил Котовский.
Увлеченный рассказом Ульриха, он не заметил, как поодаль, у тынов и вблизи на траве, уже давно стояли и сидели десятки его соратников.
– Здравствуйте, товарищи!
– сказал Котовский и помахал рукой.
– Вот и свиделись наконец!..
Слова его растворились в приветственных возгласах:
– Здравствуйте, товарищ комбриг!
– С приездом, Григорий Иванович!
– Как здоровье, как себя чувствуете?
В шуме и гаме послышался голос силача бригады красноармейца Руснака:
– А что там, на Днестре, товарищ комбриг? Какие вести из Бессарабии?
– На Днестре тишина, - ответил Котовский.
– А в Бессарабии пока что по-старому: нищета да голод, штыки, тюрьмы.
– И, поглядев с хитринкой на Руснака, спросил: - А у тебя что, приетен, руки чешутся или еще что?
– Чешутся, Григорий Иванович, - расплылся в улыбке Руснак.
– Иной раз так заберет за сердце, что никакого сладу нет с ними, с кулаками!
– Кулаками Бессарабии не поможешь!
– сказал Котовский.
– Побереги силу, гайдук, для настоящего боя!
Среди бойцов и командиров Котовский заметил Месароша.
– Здравствуй, Месарош, - сказал Котовский, протянув ему руку.
– Как живы-здоровы твои гусары, как воюете?
Месарош шагнул вперед, щелкнул шпорами и энергично потряс комбригу руку.
– Живем мало-помалу и воюем, конечно, - сказал Месарош с достоинством, подняв глаза на Котовского.
– Только не совсем хорошо получается...
Комбриг внимательно поглядел на Месароша, на обступивших его бойцов, командиров и понял их настроение. Ему ясно стало, что все они встревожены и озадачены сложившейся обстановкой под Львовом.
– Терпение, друзья, - сказал комбриг после недолгого раздумья.
– Пути революции тернисты, но цели ее справедливы и благородны, а поэтому непобедимы!
Наша партия, наш народ снова накапливают силы, и разговор с шляхетской Польшей на этот раз будет более серьезный, если только она не образумится!
И Котовский кратко объяснил товарищам, чем вызвано изменение обстановки на фронтах, рассказал о том, как в тылу страны рабочий класс напрягает все свои силы, чтобы помочь Красной Армии нанести новый удар по шляхте.
...После простого крестьянского обеда командиры, поблагодарив хозяев за хлеб-соль, оставили душную хату, вышли за Котовским на улицу и снова расположились на бревнах.
Ульрих повел разговор о боевых действиях бригады за последние дни. Злым демоном котовцев оказался генерал Карницкий. Упомянув имя генерала, Ульрих выпрямился и раздраженно сказал:
– Этому дутому индюку что? У него многократное превосходство в силах! Жми, значит, дави, не ленись только! Благо нет перед ним буденновцев, только мы да Осадчий! За последние дни, куда ни глянь, повсюду маячат уланы. Генерал, видимо, решил воздействовать на психику! А как-то на днях до того обнаглел, что проник к нам в тылы и пытался навязать ночной бой...
Котовский не перебивал Ульриха. Он знал о Карницком все, что требовалось знать о своем противнике.
– Так говорите, наседает Карницкий? В драку лезет, щипаный фазан?
– Хорохорится, - усмехнулся Криворучко.
– Видагь, все еще лютует за крепко намятую холку под Кременщж!
– Выслуживается перед шляхтой, - заметил военком первого полка Владимир Чистяков.
– А ведь вьь ходец из русских генералов! Когда-то командовал первым конным Заамурским полком, учился в Петербургской военной академии.
– Русский, значит, - перебил военкома кто-то из командиров, - а продался Пилсудскому?! Плевый, стало быть, генерал!
Эскадронный Скутельников скривил губы в презрительной усмешке:
– Все они продажные, эти помещики с красными лампасами. С самим чертом готовы покумиться, только б было с кем рубить корни нашей Советской власти!
– Ну зачем все, - возразил начштаббриг.
– Возьмем генерала Брусилова. Честно принял Советскую власть, преотлично служит в нашем Реввоенсовете, немало потрудился над планом разгрома белополяков.