– Открываю… – прокомментировала Наэль. Она приподняла верхнюю часть «савана» – так бы я и назвала белое покрывало, но нет – это всего лишь специальная медицинская ткань, а затем и специфический стерильный мешок. Я зачем-то задержала дыхание. Краешком сознания, отвечающего за физические ощущения, я почувствовала, как Лиам утешительно коснулся тыльной стороны моей ладони. Этого оказалось достаточно для того, чтобы я почувствовала себя в безопасности. Хотя, в целом, панические атаки – не моя история.

Перед моими глазами лежала Присцилла. Наэль оголила её тело ровно до груди. Белоснежная кожа отдавала мрамором – изысканные рисунки вен и иных кровеносных сосудов, также витиевато, как и её любимая вышивка, своеобразно украсила бездыханное тело покойницы. Еще немного и могло показаться, что она вдохнет воздух, прокашляется, выплюнет весь формальдегид, смешанный с другими химическими растворами и скажет: «Какого чёрта я тут делаю?».

Но нет, тело лежало без движения. Я увидела тонкие, но прочные стежки, сдерживающие пласты её кожи на груди – её уже вскрывали. Бережно, как я полагаю.

Длинные черные волосы аккуратно лежали под телом Присциллы. Возможно это единственная часть тела, насколько волосы вообще можно назвать частью, которая еще какое-то время будет расти – своего рода, продолжать жизнь бренного физического тела. В остальном мать навеки застыла в своих шестидесяти шести годах. Выглядела она, конечно же, моложе – не старше сорока. Таков бонус, если ты ведьма. При ином раскладе, можно сказать, что ей просто повезло с генетикой. Ну тут, в целом, невозможно отрицать – ведь колдовство и дары тоже своего рода генетика.

Лицо Присциллы выражала спокойствие. Да, в своих догадках ранее я оказалась права – она «уснула» умиротворенной. И, судя по том, что далее сказала Наэль, внезапно и без болезненных ощущений:

– Смерть наступила из-за остановки сердца. По результатам вскрытия – коронарные сосуды спазмировались и вызывали истончение сердечного клапана, а затем и остановку всего органа, – спокойным голосом продолжила мисс Лейн. Я тут же почувствовала, как ладонь Лиама дернулась – видимо, подъехали внезапные флэшбеки. Я мельком глянула на него – его глаза застыли, с большим удивлением уставившись на мою мать. Черт, зря я его сюда притащила. Такое совпадение из разряда кармических. В ту же секунду я переключилась на мисс Лейн.

– Вас оставить на минуту? – спросила та, казалось, задавая вполне привычный для нее вопрос. Возможно, так и было.

– Да, если можно, – кивнула я и сопроводила взглядом удаляющуюся фигуру патологоанатома.

В помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь мерным дыханием Лиама Салливана. Сама я пока не слышала даже собственного сердца. Наконец он спросил:

– Ты тоже это видишь?

– Вижу что…? – растерялась я, словно меня резко вытащили из темноты.

– Посмотри на её грудную клетку, – мотанул головой тот в сторону Присциллы. Я тут же сделала шаг в сторону стола с телом и обратила все свое внимание на объект изумления Салливана. Действительно, слишком маленькая, чтобы заметить, но чрезмерно нетривиальная для Присциллы – на её коже аккурат на пересечении солнечного сплетения разместилась отметина, больше похожая на не очень старую татуировку – круглый символ с крестом посередине. Про себя я подумала совершенно вопиющую вещь – это как график в исчислениях. Ну… черт, да! Он самый – круглый график с четырьмя делениями. Каждое по двадцать пять процентов, образует сотню.

– А что тебя удивляет? – спросила я, почему то моментально приняв факт того, что я моя мать могла сделать такую странную наколку в течении всего времени, что я отсутствовала.

– То, что точно такая же была на груди у Розы, когда я нашел её обнаженное тело в ванной, – почти беззвучно, но отчетливо прохрипел Лиам, застыв в нескольких шагах от меня.

Я замерла. Теперь уже это не казалось простым совпадением. Салливан добавил:

– У нее никогда не было татуировок. И за день до смерти тоже. Понимаешь? – он многозначительно посмотрел на меня и, наконец, до моего сознания дошел разумный вопрос: а была ли это смерть по естественным причинам? В обоих случаях…

– Ты хочешь сказать, что Присциллу убили? – все еще не веря собственным ушам, вопрошала я, сидя в машине Лиама. Тот был как никогда взволнован, словно только что получил письмо о зачислении в Хогвартс.

– Я долгое время не мог найти себе места от того, что во мне роились самые разные идеи смерти Розы, местами абсолютно безумные. И тут твоя мать… и да, это все очень трагично. Но сейчас я хотя бы вижу систему. Сейчас я могу поверить хотя бы самому себе! Своим догадкам о том, что Роза не убивала себя, – восклицал тот, глядя то на меня, то сквозь лобовое стекло.

Да, я безусловно верила догадкам Салливана. Не будет же он выдумывать такую странную историю о посмертной татуировке собственной покойной жены. Однако, тем не менее, теперь такой поворот накладывал некий отпечаток проблем. Само собой официальное полицейское расследование по случаю убийства Присциллы не заведешь – любой коп покрутит пальцем у виска и скажет, что мы чокнулись. Если и искать виновника смерти обеих женщин – то только самостоятельно. И это при том, что мать еще нужно похоронить.