Можно мне всё-таки обратно на край того выступа?

Уайетт же словно не замечал моего внутреннего раздрая и внешнего испуга. Его ладонь сомкнулась на моей шее, а другая плавно заскользила вверх по ноге.

– Правило первое: нельзя убежать от волка. Догоню. Если не хочешь, чтоб догнал, не убегай, – произнёс он негромко в самые губы. – Иначе, где догоню, там и расплатишься, малышка Адель. И это второе правило.

Я и правда невольно замерла, в ужасе глядя в подсвеченный неоновой зеленью взор. Так близко, что я видела своё испуганное отражение в его расширенных зрачках: растрёпанные волосы, широко распахнутые глаза, израненные до крови приоткрытые губы, которые сейчас обжигало чужое горячее дыхание. Оно не только согревало, превращало реальность в сущее пекло. Сам воздух и тот будто сгустился и накалился, когда его ладонь замерла в считанных миллиметрах от моей плоти. Я забыла, как надо дышать. В следующий миг подавилась вообще всеми возможными словами, когда его пальцы задели чувствительную точку.

– Правило третье, – продолжил он обжигать мои губы своим дыханием. – Чем сильнее ты сопротивляешься, тем острее моё желание тебя подчинить и заполучить. Тот, кто слабее, всегда подчиняется. Не провоцируй зверя во мне. Для твоего же блага. Поняла меня, да? Отвечай, малышка Адель.

И всё, что я смогла, лишь согласно кивнуть. Что угодно, только пусть он уберёт от меня свои руки. Но мужчина, как назло, не спешил этого делать. Наоборот, принялся медленно и неспешно скользить пальцами между моих ног. Порыв оттолкнуть его от себя ничего не дал, и даже хуже. Теперь он не просто ласково поглаживал мою плоть, а раскрывал, надавливая на вход.

– Если не будешь соблюдать правила, будут последствия. И да, я забираю назад своё обещание отпустить тебя, как только закончится твоя овуляция. Это твоя расплата, – выдохнул хриплым полушёпотом на грани соприкосновения наших губ.

Следом выдохнула и я, когда он резко вторгся в меня сразу двумя пальцами. Мои собственные, покоящиеся на его груди, резко провели по ней вниз, оставляя белесые росчерки от ногтей, которые тут же приобрели алый окрас. Моим действиям вторил его тихий вибрирующий рык и ещё один, особенно глубокий толчок, от которого я невольно вскрикнула, оставляя на нём ещё несколько длинных царапин.

– Блядь, ты не должна быть настолько маленькой и тугой, – хрипло выругался Уайетт, сильнее вжимая меня собой в стену.

Практически распластал меня по ней. Такой огромный в сравнении со мной. Затмил собой весь обзор. Хотя едва ли я сейчас была способна что-то увидеть. Зрение отказывало вслед за разумом, и с каждым уходящим мгновением, что он продолжал истязать моё тело, всё больше. И хуже всего, оно откликалось! С каждым новым толчком становилось всё приятнее. Это удовольствие росло во мне в противовес тому, каким неправильным ощущалось всё происходящее. Будто не со мной.

– Если в тебе едва помещаются мои пальцы, как ты собираешься принять мой член? – требовательно посмотрел на меня этот скандинавский бог, будто я и впрямь знала ответ.

– Я не…

«…собираюсь ничего от тебя принимать», – хотела сказать, но подавилась всеми возражениями после второго же слова.

Вместе с особенно глубоким и резким вторжением в меня мужских пальцев.

Mon Dieu!

Как же приятно…

Кажется, я сказала это вслух, не уверена. Кажется, я его поцеловала. Тоже не уверена. Я уже вообще не была больше ни в чём уверена, кроме того, что мне становилось чертовски мало того, что он давал. Нужно больше. Гораздо больше. Намного. Так много, чтобы поглотило уже, наконец, всю меня, и я перестала мучиться от этого болезненно-ноющего ощущения между ног. До того приятного, что быть правильной и хорошей больше не удавалось. Оно накрыло с головой, затмив все доводы рассудка. Настолько ярко и остро, что я была не в силах это терпеть. Ритмичные движения мужских пальцев во мне порождали такую жажду, которой невозможно было не поддаться. И я поддалась. Сдалась. Окончательно утонула во всём этом безумии. Растворилась в нём. В мужских руках. В их обладателе.

– Уайетт…

Кажется, я собралась попросить его притормозить. Или всё-таки продолжить. Мало. Как же мне было безумно мало. Его рук, губ, самого его присутствия. Больше. Нужно намного больше.

Кажется, я снова повторялась…

Плевать!

Пусть уже просто перестанет меня мучить.

Но он не прекращал. Снова и снова подводил меня к той грани, за которой нет спасения, оставляя барахтаться на самом её краю, не в силах переступить заветный порог. А потом произошло что-то странное. Он будто надавил на какую-то невидимую точку во мне, и я буквально захлебнулась сорвавшимся с губ ругательством и стоном-вскриком. А на мужской груди появились новые следы от моих ногтей.

Кажется, я только что немножко умерла…

Так хорошо… никогда не было! Мне даже стало плевать, насколько это неправильное и несуразное чувство. Что я должна оттолкнуть и бежать от своего пленителя, не позволять ко мне прикасаться. Сейчас казалось, уберёт он от меня свои руки, и я просто умру. Ещё одно ненормальное чувство.

Вот уж не думала, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации…

Что первый встречный мужик доведёт меня до того, что мне станет безразлично, что я его знать не знаю и вообще всё ещё девственна.

– Совершенство… – донеслось от него хриплым шёпотом наравне с шумным вдохом возле моей шеи, и у меня в буквальном смысле колени подогнулись от того, как интимно он прозвучал.

Он точно не человек. Если бы не доказал мне этого раньше, сейчас бы легко поверила в такое. Невозможно, чтобы кто-то мог сводить с ума одним только голосом. Но Уайетт именно что сводил. Шептал мне всяческие непристойности, и мой мозг откровенно плыл, стирая из своих глубин все намёки на разумность. Я даже не особо разбирала, что он мне говорил. Просто слушала его голос с рычащими нотками и растворялась в этой вибрации. И совсем не сопротивлялась, когда его сильные руки оторвали меня от пола и куда-то понесли. Да и смысл? Всё, поздно о чём-то сожалеть. Но мужчине в глаза всё равно старалась не смотреть лишний раз.