Хорошая девочка, сладенькая. Клянусь, на мгновение я услышала его голос в своих ушах, и дрожь пробежала у меня по спине при одной мысли о нем.

— Потому что ты бы захотела пойти, а я ни за что на свете не подпустил бы тебя к нему, — выпалил Фокс. — И я советую тебе воздержаться от любых идей, которые могут возникнуть у тебя насчет того, чтобы наброситься на меня прямо сейчас, колибри, потому что я знаю, что ты, блядь, снова сбежала сегодня вечером, и я уже более чем зол на тебя.

— Ты злишься на меня? — В недоумение спросила я. — Ты такой властный, контролирующий ублюдок. С какого хрена ты взял что имеешь право приставлять мне нянек и держать подальше от драки, в которой я имела полное право участвовать?

— У меня гребаная пуля застряла в заднице, так что можем мы хоть на минуту сосредоточиться на этом? — Прорычал Чейз, и я бросила ядовитый взгляд на Фокса, когда Джей-Джей схватил Чейза и начал помогать ему добраться до дивана.

Фокс отпустил их и схватил меня за запястье, прижав к стене и положив руки по обе стороны от моей головы, а затем наклонился и заговорил прямо мне в лицо.

— Ты больше никогда и близко не подойдешь к Шону Маккензи, — прорычал он. — Мне насрать, хочешь ли ты быть той, кто прикончит его. Уверен, среди выживших после его гребаной тирании найдется немало желающих заполучить его голову в свои руки, но я могу пообещать, что ты не будешь той, кто ее отнимет. И да, я с радостью приставлю к тебе нянек, запру тебя и сделаю все, что угодно, лишь бы уберечь тебя от него, и мне плевать, если ты будешь ненавидеть меня за это. Ты моя, колибри. И от мысли, что он когда-нибудь снова прикоснется к тебе своими грязными гребаными руками, у меня мурашки бегут по коже. Я могу обещать тебе, что он больше никогда даже не взглянет на тебя, не говоря уже о чем-либо другом.

— Ты чертовски сумасшедший, если думаешь, что я…

— Хоть раз в своей гребаной жизни просто делай, что тебе говорят! — Фокс зарычал на меня, и я отпрянула к стене, а мое сердце бешено заколотилось в груди. — Ты хоть представляешь, как близки мы двое были к смерти сегодня ночью от рук человека, с которым ты раньше на досуге трахалась? А потом я узнаю, что ты снова сбежала хрен знает куда, и мне пришлось беспокоиться еще и о тебе! Так что нет, мне плевать, если ты меня за это ненавидишь, и нет, мне плевать, если ты хочешь меня проклинать, называть сумасшедшим или любым другим гребаным словом, которое тебе нравится. Ты. Моя. И рано или поздно ты это поймешь, но в любом случае ты начнешь делать то, что тебе, блядь, говорят.

Кулак Фокса врезался в стену рядом с моей головой, и я в испуге отпрянула в сторону. Но он уже рванулся прочь от меня, срывая с себя окровавленную рубашку и швыряя ее в мусорное ведро, прежде чем взбежать по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и исчезнуть. Дверь его спальни хлопнула так сильно, что мгновение спустя стены содрогнулись, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы смахнуть с глаз навернувшиеся слезы. Не было ни малейшего гребаного шанса, что я буду плакать из-за него.

Я обнаружила, что Чейз и Джей-Джей смотрят на меня с другого конца комнаты, где Чейз лежал на диване на животе, а Джей-Джей держал в руке аптечку первой помощи.

— Красотка, — тихо пробормотал Джей-Джей, протягивая ко мне руку, как будто думал, что я могу убежать. И, может быть, я хотела этого, но, когда мой взгляд упал на кровь, пропитавшую брюки Чейза, и жгут на его руке, я сморгнула слезы и подняла подбородок.

— Я могу помочь, — сказала я, игнорируя вспышку гнева Фокса и направляясь к ним. — За эти годы я научилась латать людей — моя медицинская страховка на последней работе была полным дерьмом.

Джей-Джей попытался улыбнуться мне, но у него не получилось, и Чейз только выругался, меняя позу на диване.

— Мне нужно отлить, — сказал Джей-Джей, его взгляд встретился с моим, и я была готова поспорить, что презерватив, который он оставил висеть на своем члене, вызывал у него некоторые неудобства.

Мне не нужно было, чтобы он говорил хоть слово о том, чтобы я держала язык за зубами в отношении того, что мы делали здесь сегодня вечером. Черт знает, что сделает Фокс, если узнает, и я не собиралась рисковать тем, что он причинит боль единственному мужчине в этом доме, которому было действительно не плевать на меня и на то, чего я хочу. Фокс просто хотел контролировать меня, загнать в маленькую красивую клетку и выводить поиграть с ним, когда ему заблагорассудится. Но ему было абсолютно насрать на то, чего хочу я. Для него это вообще не имело значения. Я была для него собственностью, и не более того. А Чейз… что ж, Чейз был счастлив разрушить мою жизнь и отправить меня в тюрьму гнить на хрен знает сколько времени, вместо того чтобы позволить мне жить в этом доме.

Так что я понятия не имела, почему опустилась на колени рядом с ним и взяла аптечку, чтобы помочь ему.

Джей-Джей ушел, и как только он ушел, Чейз заговорил.

— Твое платье надето задом наперед, — пробормотал он, и я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, обнаружив в нем боль, выходящую за рамки ран, которые он получил.

Я оглядела себя, обнаружив, что он был прав, и неловко прочистила горло.

— Это уничтожит Фокса, когда он узнает о вас двоих. А затем, в свою очередь, уничтожит и всех нас, — добавил он.