— Доброе утро, красотка, — пробормотал я, и ее глаза распахнулись, а мое сердце забилось быстрее, когда на меня взглянули эти прекрасные голубые глаза оттенка океана.

— Доброе утро, Джонни Джеймс, — хрипло поздоровалась она, и мы просто смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем она ухмыльнулась мне. Она покрутила акулий зуб на своем браслете между пальцами, медленно облизывая губы.

— Не могу поверить, что ты сохранила его, — сказал я, и ее глаза снова метнулись ко мне.

— Он особенный, — сказала она, и мои брови изогнулись.

— Правда?

— Да, — сказала она, улыбаясь. — Но… подожди. — Она наклонилась, прижав ухо к акульему зубу. — О, он шепчет, что ты задолжал мне речь, Джей-Джей.

Я фыркнул, потрепав ее по волосам. — Ни за что.

— Но я хочу ее. — Она надулась, и черт бы ее побрал за то, что она выглядит такой милой и горячей одновременно. — Я заслужила ее. — Она озорно усмехнулась, проводя легкими как перышко касаниями пальцев по моей груди, шее, и затем остановилась на моих губах, а я прикусил их кончики, заставив ее рассмеяться. — Ну же, скажи ее мне.

Я мрачно ухмыльнулся ей. — О, ты этого хочешь?

— Да, — простонала она. — Скажи мне, Джонни Джеймс.

Я полностью притянул ее к себе, прижимая к своему твердому члену, и ее губы приоткрылись. Я потянулся к своим джинсам, валявшимся на полу, в поисках презерватива, но безуспешно. Вот дерьмо.

Роуг проверила ящик своей тумбочки, но я точно помнил, что прошлой ночью совершал набег и на него, и теперь я вспомнил об этом.

— Мы израсходовали все презервативы? — удивленно спросила она, и я уставился на нее.

— Не думаю, что такое случалось со мной раньше. Я всегда прихожу хорошо подготовленным, — сказал я, не веря своим ушам. Господи, сколько раз я ее трахал?

По крайней мере, три раза в постели, потом вон у той стены, и вон у той стены… у кухонной плиты, на маленьком диванчике… на столе… в душе, снова в кровати… Вау, это, наверное, какой-то рекорд.

— У меня есть несколько штук в машине, — сказал я, собираясь встать, но она прижала руку к моей груди, и, нахмурившись, покачала головой.

— Не уходи. — Она снова легла, обнимая меня, и мне было так хорошо, что я даже забыл о сексе. — Я просто отсосу тебе, как только ты произнесешь эту речь.

Я рассмеялся, скользя пальцами вниз по ее спине к заднице. Черт, это была хорошая мотивация. — Ладно, — сдался я. — Если ты действительно так сильно этого хочешь.

— Хочу. — Она посмотрела на меня снизу вверх с ухмылкой, в которой была вся Роуг, и я наклонился, чтобы попробовать ее на вкус, взяв ее лицо в свои руки.

Когда она отстранилась, я схватил подушку, лежавшую рядом со мной, и закрыл ею лицо.

— Что ты делаешь? — она рассмеялась.

— Я не буду смотреть на тебя, пока говорю это. Это слова жалкого маленького ребенка, просто запомни это, хорошо?

— Конечно, конечно, — сказала она пренебрежительно. — Начинай.

Я тяжело вздохнул, затем вспомнил речь, которую тысячу раз прокручивал в голове, и которую я поклялся сказать ей, как только снова найду ее.

Что ж, это точно будет кринж-фестиваль века (Прим. Cringe fest — это выражение, которым описывают событие или ситуацию, наполненную настолько неловкими, неуместными или нелепыми моментами, что это вызывает у зрителей чувство стыда или смущения.). Тогда я был буквально самым жалким ребенком. А эта речь была достойна малобюджетного романтического фильма.

— Роуг, прекрасная Роуг, — сказал я, устало вздохнув от того, насколько ужасным это уже было, и Роуг хихикнула. Я ущипнул ее за бедро. — Тихо, или я тебе больше ничего не скажу.

Она подавила смешок, а я продолжил, завоевывать первое место на кринж-фестивале. — Твои глаза подобны океану в теплый летний день, твои волосы мягкие, как песок в прохладной тени, твои губы — две морские ракушки, балансирующие на твоем лице, а твоя кожа блестит, как только что натертая доска для серфинга.

Она снова не выдержала, и я приподнял подушку, прищурившись, глядя на нее. — Замолчи, красотка, или ты не услышишь концовку.

Она прикрыла рот рукой, подавляя смех, а я со стоном бросил подушку обратно на лицо. Я был самым нелепым ребенком. Если бы я мог начать все сначала с теми знаниями, которые у меня есть сейчас, я мог бы быть намного круче.

— Роуг, я скучал по тебе, как берег скучает по волнам во время отлива; мое сердце — это пересохший водопад, ожидающий дождя, и теперь, когда ты снова со мной, наступил настоящий потоп.

— Потоп, — повторила она, снова смеясь, а я откинул подушку с лица и бросился на нее, прижимая своим весом.