— Прекрати.

Он приподнимает меня, перекидывает одно бедро через талию и насаживает меня на свой член.

Розы, выбитые на обоях, вдавливаются своим узором в мою спину.

— У тебя было настроение трахнуть моего брата, но не меня? — он снова делает толчок. Одной рукой он обхватывает мое бедро, впиваясь пальцами в кожу, а другой прижимает мое запястье к стене над моей головой, пока я цепляюсь за него свободной рукой.

— Ты сказал ему трахнуть меня. Ты сказала, что хочешь посмотреть.

— И ты получила от этого удовольствие, так же как получишь его сейчас. Потому что твоя киска достаточно мокрая, — его глаза прикованы к моим, пока он быстро, сильно и глубоко входит в меня.

— В чем твоя проблема? — спрашиваю я сквозь прерывистое дыхание, прижимаясь к нему, — Ты хочешь этого, ты хочешь смотреть, как он меня трахает, ты установил какое-то нелепое правило, что я не могу кончить. Ты даже даешь ему разрешение «наказать меня». Что это вообще значит?

— Заткнись, Хелена.

— Нет, Себастьян, потому что если я принадлежу тебе, то и это тоже принадлежит тебе. Ты владеешь тем, что со мной происходит.

— Я сказала, заткнись.

Он пытается поцеловать мой рот, но я отворачиваю лицо, и в итоге он прижимается ртом к моей щеке.

— Знаешь, что я думаю? — начинаю я.

Он отпускает мое запястье и захватывает мою челюсть, заставляя меня посмотреть на него.

— Что ты думаешь?

Я слышу нас, слышу влажные звуки траха, и моя решимость ослабевает.

Я скоро кончу.

Гнев превращается в печаль, которая поселяется в моем животе.

— Я думаю, что с нами, девочками Уиллоу, что-то не так, — тихо говорю я.

Он переключает свою хватку на мою задницу и, держа член глубоко внутри меня, несет меня к кровати и укладывает на нее. Он встает на край кровати и поджимает мои колени, чтобы глубоко трахнуть меня, приблизив свое лицо к моему.

— Что с тобой, Девочка-Уиллоу? — спрашивает он.

Я прижимаюсь к нему, мои руки на его плечах и шее. Я впиваюсь ногтями в его кожу, в его шрам. Он вздрагивает. Я знаю, что это причиняет ему боль, но я также знаю, что он получает от этого удовольствие.

— Что мы хотим этого. Вот так. Что я хочу тебя. До сих пор. После всего, я хочу тебя.

Он целует мой рот, и я открываюсь ему навстречу, чувствую, как ногти пробивают кожу, ощущаю тепло крови на кончиках пальцев.

— Черт, Хелена.

— Я думаю, мы все больны этой болезнью. Болезнь ивовой девочки.

Он немного отстраняется, и я обхватываю рукой его затылок и притягиваю его ближе, целую его крепко, зубами. Его член становится толще внутри меня.

Он раздвигает мои ноги шире, и я сжимаю в кулаке его короткие волосы, дергаю до боли, потому что я кончаю. Я кончаю снова, и он чувствует меня и смотрит на меня.

Мы оба больны, я думаю. Наши семьи больны.

Он берет в кулак мои волосы и заставляет смотреть на него, и я слышу свой стон, и его член кажется таким хорошим.

Я догоняю оргазм до последнего, а он все еще трахает меня, все еще смотрит на меня.

— Неважно, что, — говорю я, принимая его последние толчки, когда он начинает пульсировать во мне, заполняя меня, распаляя меня изнутри и снаружи, — Несмотря ни на что, нам нужны ублюдки Скафони.

Пятнадцатая глава

Хелена

После завтрака на следующее утро у меня появляется возможность ускользнуть. Себастьян находится в своем кабинете с закрытой дверью, а Грегори уехал с острова. Направляясь к мавзолею, я беру с собой нож для писем Люсинды. Я говорю себе, что это на случай, если мне понадобится взломать замок.

Я иду тем же путем, что и в прошлый раз, только сегодня на мне джинсы, свитер и кроссовки, так что, несмотря на тепло, мои руки и ноги защищены.

То же самое чувство проходит через меня, когда я приближаюсь к темно-серому зданию, и я позволяю себе замедлить шаги только тогда, когда встречаю пристальный взгляд ангела.

Я показываю ей палец и встаю прямо, открывая ворота и входя внутрь.

От внезапного холода я вздрагиваю. Я ненавижу это место.

Горит красный фонарь, солнечный свет проникает внутрь, и от этого становится еще более жутко.

Но мне не нужно здесь долго находиться.

Мне просто нужно найти эту дверь и спуститься вниз, где наверняка будет еще более жутко, и узнать, что они сделали с тетей Хеленой. Выяснить, что, как она думала, освободит ее, хотя она была в ужасе от того, что это было.