— Я помогу.

— Зачем?

Он смотрит на меня сверху вниз, улыбается улыбкой, которая говорит, что он что-то задумал - как будто я не знаю - и жестом показывает, чтобы я поднималась по лестнице впереди него.

Я иду, и как только я оказываюсь в своей комнате, он закрывает дверь и смотрит на меня.

— Сними штаны, чтобы мы могли осмотреть колено.

— Я вполне способна...

— Расслабься, Хелена, я просто издеваюсь над тобой. На самом деле я пришла, чтобы дать тебе кое-что.

— Дать мне кое-что?

Он делает шаг ко мне: — Ну, скорее, одолжить тебе, — он лезет в карман и, к моему удивлению, достает мобильный телефон. Он протягивает его мне.

Я с опаской смотрю на него. Я уверена, что он все еще издевается надо мной.

— Для чего это? — спрашиваю я.

— Подумал, что ты захочешь позвонить домой. Ты не разговаривала со своей семьей с тех пор, как оказалась здесь.

Я почти слюной исхожу от перспективы, но с ним я знаю, что нужно быть осторожной.

— Но если ты не хочешь... — он начинает ее убирать.

— Подожди.

Он смотрит на меня, ухмыляется. Приподнимает бровь.

— В чем подвох?

— Ты не очень доверчивый человек, не так ли, Хелена?

Я переношу свой вес на одну ногу и кладу руки на бедра: — Я знаю тебя, Грегори.

— Ты думаешь, что знаешь меня, Хелена.

— В чем подвох? — повторяю я.

Он протягивает мне телефон: — Никакого подвоха. У тебя есть десять минут. О, подожди, одна вещь. Я не хочу, чтобы ты звонила парню.

— У меня нет парня, и ты это знаешь, — я беру у него трубку, стараясь не касаться кожи, — Зачем ты это делаешь?

— Почему бы и нет? — спрашивает он, но когда я думаю, что он собирается уйти, чтобы оставить меня наедине, он вместо этого садится на мою кровать, вытягивает ноги, закладывает руки за голову и начинает насвистывать какую-то мелодию.

Я открываю рот, но он, словно ожидая, что я скажу, говорит первым.

— Нищих не выбирают, Хелена, — он проверяет свои часы, — Девять минут.

Я захожу в ванную и закрываю дверь. Мне не нужно думать о том, кому я буду звонить.

Мне не хочется тратить время на звонок родителям. Вместо этого, сидя на краю ванны, я набираю номер Эми, моей младшей сестры. Я уже почти потеряла надежду, когда на пятом звонке, перед тем как звонок перешел на голосовую почту, она берет трубку.

Мои глаза расширяются от знакомого звука ее голоса, и я не могу сразу заговорить. Потребовалось два раза спросить, кто это, чтобы я ответила.

— Это я, Эми. Это Хелена.

— Хелена?

Слезы текут по моему лицу, а я киваю, как идиотка: — Да. Это я.

— Хелена. О Боже, Хелена! Я не думала, что услышу от тебя, — она делает паузу, — Не тогда, когда ты была... там.

— О, Эми, так приятно просто услышать твой голос. Как ты?

Она делает паузу: — Хелена, ты знаешь о... ты получила мое письмо?

— Некролог. Да, — киваю никому, — Да, я знаю. Я узнала об этом только через две недели, но теперь знаю.

— Жаль, что я не могу позвонить.

— Все в порядке. Все в порядке, Эми. Я благодарна, что ты отправила письмо.

Наступило неловкое молчание.

— Как он? — наконец спросила она, — Как они?

— Он в порядке, — опустил «они».

— Они... причиняют тебе боль?

— Я в порядке. Себастьян в порядке.

— Я знаю, почему они это сделали. Почему мама и папа сделали это, я имею в виду. Они рассказали мне, наконец, после того, как я им надоела. Я знаю, откуда берутся деньги. Я знаю, почему мы делаем ремонт в доме. Почему папа купил новую машину.

Слыша это, мне хочется плакать. Вот чего стоит моя жизнь.

Вещи.

Материальные вещи.

— Меня даже зачислили в школу Святого Джо.

— О, Эми, это здорово, — мое сердце замирает, и оптимизм в моем голосе вынужденный. Она должна это услышать.

— Нет, Хелена, это не так. Ты платишь за это... кожей.

Я не могу удержаться от фырканья, и она это слышит.

— Я ухожу. Я не буду частью этого, — говорит она.

— Это могла быть ты, Эми.

— И ты бы осталась? Зная правду?