Когда он заканчивает то отшатывается назад. Я открываю глаза и смотрю, как он оглядывает меня, любуясь делом своих рук.

Он натягивает штаны и выходит за дверь, и на этот раз я слышу, как поворачивается замок. Я лежу там, в собственной рвоте. В моей собственной моче. Вся в сперме.

Вторая глава

Хелена

Я не знаю, как долго я так лежу. Я засыпаю, а когда просыпаюсь, мне больно и холодно. Я поворачиваю голову, вытираю лицо. От меня воняет рвотой и мочой. Запах стальной воды пропитал забытое место, и все, что я слышу, - это постоянное кап, кап, кап.

Это сведет меня с ума.

У меня пересохло во рту. Я так хочу пить.

Мне требуется много времени, чтобы встать, и я с трудом иду к двери. Я дергаю за ржавое кольцо, чтобы открыть ее, но знаю, что она заперта. Я слышала, как они заперли ее.

Я кричу один, два раза, мой голос тихий и надтреснутый, но я ничего не слышу в ответ. Вокруг меня ничего, кроме воды.

Лампочка мигает и гаснет, и меня охватывает новая паника. Находится здесь в темноте, в кромешной тьме, я не могу. Я не могу думать об этом.

Я подхожу к заколоченному окну и протягиваю руку, чтобы прикоснуться к дереву, пытаюсь провести ногтями по краям, но оно прочно стоит на месте, и я знаю, что нахожусь под землей. Если это когда-то и было окном, то сейчас оно находится под землей.

Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы открыть замок. Чем угодно. Но я ничего не нахожу. Ничего, что я могла бы использовать для того, чтобы открыть дверь.

Неужели здесь я умру? Похороненная заживо в этом забытом месте?

Ребенок заставляет меня прижимать руки к себе. Я хочу пить. Мне так хочется пить, что я подумываю напиться из маленькой лужицы грязной воды в углу, которая просочилась из трещины в стене, но когда я наклоняюсь, чтобы прикоснуться к ней то, чувствую что она скользкая. Я вытираю руку о стену, возвращаюсь к койке и сажусь. Она все еще мокрая от него или от меня. Я чувствую на себе его сперму, запекшую, высохшую и отвратительную.

Но, по крайней мере, он не прикоснулся ко мне. По крайней мере, он слишком боялся Себастьяна, чтобы прикоснуться ко мне.

Ложась на бок, я закрываю глаза, прослеживая выпуклую линию на животе, не смея коснуться и тех, что находятся спине. Мне больно даже обнимать себя руками.

Я думаю о том, что сказал Себастьян. О том, как он смотрит, как я сплю. Как он говорил, что я сплю крепче всего, когда он обнимает меня, укутывая в кокон.

Хотела бы я, чтобы он был сейчас здесь. Я бы хотела, чтобы он нашел меня сейчас. Вломился в дверь и забрал меня обратно на остров. Вымыл меня и уложил. Уложил меня в свою постель, укрыл меня в своих объятиях и держал в безопасности.

Слезы убаюкивают меня, усыпляя. Моя жажда — вот что будит меня в следующий раз. Оно настолько сильное, что причиняет боль.

У меня болит живот от голода, и я задаюсь вопросом, как долго я здесь нахожусь. Интересно, умру ли я здесь до того, как Себастьян найдет меня, если он вообще ищет меня. Я пытаюсь сесть, но это слишком больно.

По крайней мере, свет все еще горит.

Я пытаюсь заснуть, пытаюсь заставить мою тетю Хелену прийти ко мне во сне. Чтобы помочь мне выбраться отсюда.

Кольцо на моем пальце горит.

Кость Скафони.

Я хочу снять его с себя. Хочу, чтобы оно исчезло.

В странной панике я сажусь, морщась от боли, и тяну за него, тяну и тяну. Но он застрял и не сдвигается с места. Почему они оставили это на мне, когда забрали все остальное?

Я ложусь обратно, а когда просыпаюсь в следующий раз, вокруг кромешная тьма. Свет больше не мерцает. Теперь он погас.

Вес ста тонн земли, кажется, погребает меня, и если я не буду осторожна то задохнусь. Я обнимаю себя руками и заставляю себя заснуть, потому что сойду с ума в этой темноте. Я дрейфую туда-сюда и не знаю, как долго это продолжается. Я не знаю, как долго я лежу здесь вот так, становясь все слабее и слабее — мое горло горит, я не уверена, открыты мои глаза или закрыты, потому что здесь так темно, и мне страшно. Мне так страшно.

Я собираюсь умереть здесь, внизу. Они похоронили меня заживо.

Тетя Хелена не ответила на этот вопрос, когда я его задала. Может быть, она знает.

Мои глаза горят, но слёзы не капают. Ничего не осталось, и я снова засыпаю. Я засыпаю и выхожу из сна, но полностью не просыпаясь, и я уверен, что сплю, когда слышу это. Слышу его.

— Сюда!

Я пытаюсь моргнуть. Капает вода. Боже мой, эта постоянная капающая вода. Это как тиканье часов, отсчитывающих время до конца.