– Амадин, прошу, не устраивай сцен! – Морис смущенно улыбнулся окружающим. – Простите, она просто много выпила…

– Ложь! – взвизгнула девушка. Понимая, что находится в состоянии, когда использовать магию в ресторации небезопасно, она поспешила к выходу, но де Грандье с легкостью догнал ее.

– Не так быстро, мадемуазель,– прошипел он сквозь зубы и сразу же добавил чуть громче. – Милая, я не могу отпустить тебя одну!

– Вы меня почти не знаете!

– У нее всегда так,– он снова обратился к окружающим, вызывая взгляды, полные сочувствия. – Стоит только выпить больше одного бокала…

– Держите ее крепче, как бы не натворила чего, – посоветовал пожилой господин за столиком в углу.

– Да, да, женщины склонны к истерии,– подхватил его приятель. – Говорят, хорошая порка способствует исцелению!

Амадин затравленно огляделась, понимая, что ей никто не поможет.

– Милая, присядь и успокойся, – де Грандье попытался увлечь девушку обратно к столику. Выждав, когда он выпустит ее руку, Амадин ударила чистой силой. Немного не рассчитала: противник упал прямо на ближайший стол, раскидывая салат. Оценивать ущерб Амадин не стала, подхватив юбки, она бросилась к выходу, но метрдотель преградил ей путь:

– Вы это куда, мадемуазель?

– Пропустите! – она попыталась просочиться, но ей не дали.

– Не так быстро.

В руках мужчины она заметила плетение наподобие тех, которые использовали жандармы для ловли преступников. В памяти пронесся Блодетт, разрушенные склады и тюрьма, в которой она оказалась. Девушка побледнела, понимая, что сейчас вряд ли кто-то придет ей на помощь.

– Я…

Амадин оглянулась. Морис де Грандье уже поднялся и теперь отряхивал костюм. Он не торопился, уверенный в том, что девушка никуда не денется.

– Извините нас, – широко улыбаясь, мужчина направился к метрдотелю. – У моей кузины истерия, вы же понимаете – женщина.

Последнее слово он произнес со снисходительным презрением, вызвавшим смешки остальных.

Амадин вспыхнула и собиралась ответить, когда из угла поднялся еще один мужчина. Его костюм был явно сшит на заказ, а темные усы лихо закручивались вверх.

– Мне кажется, дама не желает вашего общества, уважаемый, – обратился он к де Грандье, слегка растягивая гласные.

– Что? Но… – тот смутился, а мужчина тем временем повернулся к Амадин.

– Мадемуазель, простите великодушно! Гастон, девушка ничего не сделала. Полагаю, для всех будет лучше отпустить ее.

– Но господин де Грандье утверждал… – промямлил метрдотель.

– Что она – его кузина? Он ошибся, – усач лениво улыбнулся

– Не правда ли?

Последние слова обращались к де Грандье.

– А? Да, – он закивал. – Я перепутал.

Метрдотель пожал плечами, но отступил. Амадин моментально выбежала из ресторации, взлетела на второй этаж, заскочила в номер и только тогда сообразила, что не спросила имя заступившегося за нее мужчины.

Весь вечер после встречи с Амадин Рейнард размышлял, стоит ли требовать отчеты наблюдателей, чтобы прочесть их лично, или же отдать все на откуп Валентину, но так и не решил. С одной стороны, девушка вернулась не просто так, и патент, тем более по магическим стержням мог быть только предлогом.

С другой… Стоило признаться хотя бы самому себе, герцог не желал знать, где и с кем проводит время его бывшая любовница. Но, в этом-то и крылся подвох, его личные антипатии могли повредить работе, и Рейнард не знал, как поступить. Он пробовал заняться другими делами, но мысли постоянно возвращались к Амадин. Птичка изменилась. Стала уверенной в себе и дерзкой, и инквизитор никак не мог решить, хорошо это или плохо. Инквизитор все еще раздумывал над этим фактом, когда дверь скрипнула.

– Герцог, хорошо, что я застал вас, – дю Барри вошел в кабинет. Рейнард полоснул его взглядом:

– Валентин уже ушел?

– Нет, он пропустил меня, – заметив, что начальник нахмурился, маркиз быстро добавил, – Я сказал, что это по поводу взорванного дома.

– Нашли что-нибудь? – насторожился инквизитор.

– Да, но не совсем то, что мы все ожидали, – дю Барри протянул начальнику небольшую папку.

– Что здесь? – Рейнард не торопился брать документы.

– Сведения о том, что дом, в котором произошел взрыв, снимала женщина. Вдова. Во всяком случае она так сказала, вуаль с лица не сняла.

– То есть описания нет.

– Невысокая, худая, брюнетка, – дю Барри не сводил взгляда с герцога. Рейнард пожал плечами:

– Под это описание подходит добрая половина Сен-Кантена.

– Треть.

– Что?

– Треть Сен-Кантена… и почти вся Аллемандия.

– Почему Аллемандия?

– Женщина растягивая гласные, монсеньор.

– Продолжайте, – Рейнард не сводил с заместителя пристального взгляда.

– Дю Морталь умен, и вряд ли будет заниматься таким сам. Что если у него не сообщник, а…