Он сел в удобное кремовое кресло напротив кровати и посмотрел на меня со стаканом скотча в руке.

— Выходи за меня, — выпалил он, когда я уже наполовину съела свою тарелку.

Я чуть не подавилась тостом. — Что?

— Выходи за меня замуж, завтра… просто выходи за меня замуж.

— Это предложение?

Он кивнул.

— Конечно, я выйду за тебя замуж, Лука Монтанари, но…Мы не можем просто так пожениться прямо сейчас. Это безумие; мы едва знаем друг друга.

— Да, можем. Я запросил лицензию сегодня утром, — он наклонился вперед на своем сиденье. — Я знаю тебя, я знаю все, что имеет значение. Выходи за меня замуж — завтра утром. Я не хочу уезжать из Нью-Йорка без тебя в качестве моей жены.

— Лука, это страх потерять меня, говорящего. Я…

Он покачал головой. — Я всегда боюсь потерять тебя, дорогая. Неважно, в опасности ты или нет. Ты моя большая любовь, моя единственная любовь. Ты мой шанс на счастье, и я понял это давным-давно. Но я оттолкнул эти чувства, похоронил их, потому что я не должен был хотеть тебя, и из-за того, что я чувствую к тебе — черт, женщина, это пугает меня так, что я едва могу понять. Ты заслуживаешь сказку, и эта любовь, которую мы разделяем, детка, это не та сказка, которую ты хочешь или о которой мечтаешь.

— Ты мой принц Лука; темные доспехи меня не пугают.

— Я снова на вершине пищевой цепи. Я мафия — это темно, это грязно. Я не смогу рассказать тебе все, и есть вещи, которые ты услышишь, увидишь, которые тебе не понравятся, с которыми ты не согласишься, но мне все равно придется их сделать. Я буду тьмой, окружающей твой яркий свет. Но я клянусь никогда не задушить его, никогда.

— Пусть твоя тьма обнимет мой свет, Лука Монтанари. Меня нелегко напугать. Почему мы не можем создать свою собственную сказку, ты и я? Не обязательно Дисней. Нужно только, чтобы были мы.

— Мы можем устроить твою сказочную свадьбу позже, если захочешь, когда угодно и где угодно, но сейчас дай мне это. Кэсси, умоляю, выйди за меня замуж.

— Я не хочу сказочной свадьбы, не сейчас, никогда. Да, как бы безумно это ни было, я женюсь на тебе завтра.

Лицо Луки засияло, как у ребенка рождественским утром, и только поэтому я поняла, что сделала правильный выбор.

— Займись со мной любовью, Лука Монтанари, — сказала я, как только он убрал еду с моих колен.

Он замер на секунду, его глаза загорелись похотливым блеском. — Тебе было больно, дорогая. Я не уверен…

— Но я, — я сняла верх пижамы, открыв ему полный обзор своих стоячих сосков. — Теперь мой разум ясен, и я жажду твоих рук на своей коже, — взгляд Луки скользнул по моей груди, его лицо сменилось нерешительностью на чистое желание. Я все еще не могла поверить в свою власть над этим мужчиной. Как сильно он хотел меня.

Он снял свою пижаму, и его великолепное тело и полутвердый член заставили мой живот трепетать, а мою женскую часть сжаться при мысли о его большом члене внутри меня.

Я откинула одеяло и приподняла бедра в молчаливом приглашении ему снять с меня пижамные штаны. Я знала, как ему нравится раздевать меня.

Он зарычал от признательности и зацепил пальцами края моих брюк, медленно снимая их, прежде чем бросить на другую сторону комнаты.

Он оседлал мои ноги и посмотрел на меня сверху вниз, как хищник, готовый растянуться, выискивая самую уязвимую часть для атаки. Если бы он только знал — все части меня были уязвимы под его горячим темным взглядом.

— Моя красавица.

Он просиял, нежно проводя пальцами по моим соскам.

Моя кожа была словно в огне.

Он наклонился и лизнул один из моих сосков, и между моих бедер хлынула струя влаги.

Он провел губами по моей ключице, изгибу моего горла.

— Я собираюсь сделать тебе татуировку губами, — пробормотал он, прежде чем укусить меня за линию подбородка.

Я попыталась сжать ноги, ища трения, которого я так жаждала.

— Чего ты хочешь? — потребовал он, чередуя облизывание, покусывание и посасывание моей кожи.

— Тебя, — выдохнула я, задыхаясь. — Внутри меня.

Он лег рядом со мной, не прекращая ласк, которые сводили меня с ума.

— Внутри тебя? — спросил он, позволяя своей большой руке скользнуть по моему животу. — Здесь? — спросил он, обхватив мою киску собственническим жестом.

— Да, — простонала я, подталкивая бедра вверх и разводя ноги еще больше, предоставляя его руке полный доступ.

Лука посасывал мою грудь, пока его пальцы раздвигали мои складки, проверяя мою влажность.

Он вошел в меня пальцем, и я застонала, снова приподняв бедра, желая, чтобы его палец проник глубже… Я хотела еще, еще больше.

Он выпустил мой сосок изо рта с хлопком. — Всегда такая мокрая для меня, такая горячая и готовая.

— Всегда для тебя.

— Только для меня, — я не должна была наслаждаться темным собственничеством, с которым он это приказал, но все же я это сделала. Это подтолкнуло мое желание к границам безумия.