Мужчина с досадой признал, что с ним творится что-то неладное. Он не только загубил собственную победу, но и проморгал момент триумфа Элизы.

Девушка шутливо раскланялась перед всеми, затем выпрямилась и подкинула мяч одному из парней. Одернула эту чертову юбку и направилась к своим вещам. А, одевшись, встала перед Ромой, не скрывая довольной улыбки:

— Кто бы мог подумать, а? Вот дела, Разумовский, теперь ты мне должен… Правда, я не такая прыткая, как ты, с ходу желание не придумаю. Но обязательно оповещу тебя позже…

Молча смотрит ей в спину, пока она удаляется. Но взгляд постепенно спускается ниже, ухватившись за тонкую стрелку на черном капроне, которая с одного конца исчезала под юбкой, с другого — в туфле. Игра босиком была чревата такими последствиями.

Когда двор опустел, мужчина запоздало сокрушился о том, что тщедушно промолчал, даже не поздравив. Ведь заслужила…

С ним действительно что-то не так.

И снова в ход пошла пачка сигарет.

Он выкурил одну, вторую, третью… пока во рту не стало печь и горчить до тошноты. Затягивался, ударяясь в поиск причин своих сегодняшних ненормальных реакций. Так ни к чему и не придя, бросил это гиблое дело и вернулся в зал.

Там ничего не изменилось: дети с какой-то бесконечной батарейкой внутри не растеряли запала и энергии, носясь и весело крича. Взрослые разделились на кучки: кто-то сидел у стола, кто-то — стоял в той или иной зоне подальше от малышни, а самые смелые — пытались контролировать ораву непосед совместно с организаторами. И только Анастасия Ильинична по-прежнему восседала одна. Рома решил разделить её одиночество, поскольку и самому пока требовалось побыть наедине с собой.

Отец, Руслан с Евой и Элиза находились как раз у него на пути. И проходя мимо них, мужчина услышал заманчивое предложение, которое его изрядно напрягло:

— Что-то я устал от этого шума. Хочется тишины. И нормальной человеческой еды. Вам не предлагаю, ребята, вы всё же родители, — обращаясь к сыну и невестке, — должны остаться… Но ты, Элиза, как мне кажется, тоже не прочь сменить обстановку? Составишь мне компанию?..

Ответ потонул в чьем-то диком вопле и плаче.

Не понимая, что это сейчас было, Разумовский ошалело уселся рядом с бабушкой и непроизвольно уставился на четверку впереди. Аристарх Станиславович подошел к матери со словами:

— Водитель остается, он отвезет тебя домой, когда захочешь. А я уже уезжаю.

Рома не мог поверить своим глазам, провожая взглядом отца и Элизу.

Что, черт возьми, происходит?..

Они же никогда не питали друг к другу симпатии.

Грудную клетку сдавило непривычной тяжестью. Голова вмиг сделалась свинцовой от роя непрошенных и очень нехороших мыслей. Он приложил ладонь ко лбу и прикрыл веки. Но, словно насмешка, в сознании всплыли стройные ноги девушки… Когда она уходила, на ней уже не было чулок — заметила погрешность и сняла их… И на гладкой девичьей коже бликами отражались огоньки гирлянд, которые были повсюду.

Сколько времени просидел в такой позе — не знал. Очнулся, когда бабушка тронула его плечо:

— Может, тоже поедешь отдохнешь, ты какой-то бледный. Я выезжаю. Возможно, тебе не стоит садиться за руль, и мы можем подбросить…

— Ты права, поеду. Но на своей машине.

Редкая со стороны Анастасии Ильиничны щедрость — забота о ближнем — осталась без должного внимания, поскольку Роме было не до неё. Виски пульсировали от боли, и всё, чего хотелось — выпить таблетку и упасть в кровать.

Именно по такому сценарию и прошло окончание этого вечера. Мужчина погрузился в спасительный сон, едва коснувшись подушки. И проспал около четырех часов, пробудившись к полуночи из-за жажды. Короткое забытье восстановило его способность связно мыслить, и он смог наконец-то ясно предаться размышлениям.

Пока горячая вода смывала остатки былого напряжения и усталости, Разумовский признал причину всех бед — неудовлетворенность происходящим. Ему не нравилась эта дезинформация. Не нравилось, что с возвращением Элизы нутро ворошили всё новые и новые вопросы о её жизни за эти годы. Не нравилось, что присутствие девушки влияет на него так пагубно — она ничего для этого не делает, но сам он чувствует, что постепенно теряет контроль над ситуацией. Пренебрегая здравым смыслом, хочет влезть, помочь, направить. Некий рефлекс из прошлого, перманентно въевшийся в подкорку. Как будто границы между ними размыты, и сознание не понимает, что это уже чужая территория. До сих пор воспринимая Элизу… частью него.

Рома в тысячный раз напоминает себе, что не должен вмешиваться. Не должен реагировать. Не должен думать о ней.

И против воли снова возвращается к мыслям о девушке.

Едва он успевает выйти из душа и взяться за полотенце, по квартире разносится громкий сигнал видеодомофона. Разумовский озадаченно хмурится, гадая, кто может явиться к нему в первом часу ночи? Единственно возможный вариант — Лена, переживающая о том, что весь вечер его телефон был недоступен. Обычно она не приезжала без предупреждения, но ведь и Рома раньше не пропадал на полдня.