Девушка все же хмыкнула. Иронично. Насмехаясь над собой.

И отбросила прочь сомнения. Не время. Не место.

— Вызвать тебе такси? — очень сдержанно обратился к ней хозяин квартиры, закончив процедуру, но продолжая смотреть в зеркало на результат своих стараний.

— Я ошиблась. Ещё одна вещь, которая не изменилась в тебе, это — занудство. Я снова предлагаю себя, а ты... тормозишь процесс.

— Как минимум меня смущает, что тебе и так есть, кому себя предложить. Как максимум — мы оба имеем обязательства перед другими людьми.

— Ну, вот... опять ты руководствуешься скучными доводами…

— Скучными доводами? — он наконец-то повернулся к ней с нескрываемым удивлением. — Это ты сейчас про Дашкова, например?

— И про Елену Непрекрасную, — подтвердила с певучей язвительностью, склонившись ближе к нему. — Не стoит печься о чувствах своей секретутки, Разумовский, она ничего не узнает, гарантирую. И о нас с Алексом не переживай, мы в свободных отношениях.

— Тогда это многое объясняет… — раздраженно усмехнулся, качнув головой. — Я-то был уверен, что его связи на рабочем месте за твоей спиной называются изменой. А оказалось — свободными отношениями. Но, в отличие от вас, я в такие игры не играю.

— Не будь ханжой, пожалуйста…

— Прекрати! — вдруг изменился в лице мужчина, почти рявкнув и надвигаясь на неё угрожающим тянущим движением. — Замолчи!

Элиза действительно замолчала, изумленная резким тоном и последовавшим за ним действием.

— Чего ты сейчас добиваешься?.. К чему это представление, назови цель, Элиза.

Острота происходящего щекотала нервы. Она в полной мере осознавала, что есть шанс вызвать неподдельную ярость Разумовского. То, чего никогда за ним не наблюдала, но... то, что даже мысленно пугало, предвещая ураган.

Беда в том, что именно за этим Элиза и пришла.

Расшатать покой Атланта, чтобы он обрушил на нее небесный свод со своих плеч.

— Ты. Ты — моя цель.

Произнесла с придыханием и тут же накрыла губами его кадык, проворно преодолев оставшийся между ними ничтожный метр.

Рома дернулся. Болезненно. Обличительно. Выдавая себя с головой. И прикрыл веки, пытаясь унять смятение.

Для хладнокровного по природе человека это — слишком много.

Элиза, довольная своим маленьким триумфом, отстранилась, чувствуя, как постепенно приходит в норму беснующийся до этого пульс, ведь теперь она точно видела, что его безразличие — напускное.

Несколько секунд он стоял неподвижно, превратившись в изваяние, а затем раскрыл глаза, требовательно вперившись в нее, вернув привычный контроль над эмоциями:

— Зачем?

— Я не могу просто хотеть тебя? К чему искать другие причины?

— Просто хотеть меня? — обдал скепсисом, приподняв бровь. — Ты пришла потр*хаться? Тебя настолько не удовлетворяют, Элиза?

— Вам не идут пошлости, Роман Аристархович, — поморщилась она, ощутив неприятные мурашки. — Но суть изложена верно.

— Я правильно понял, что это и есть выигрыш? Твое желание?..

Девушка опустила ноги на пол и встала, оставив между ними расстояние в крошечный шаг. Благодаря высоте каблуков, оба сейчас были одинакового роста, а глаза — на одном уровне. И прожечь его провокацией во взгляде получалось без дополнительных усилий.

— Нет, Разумовский, так просто я свое желание не потрачу, — протянула руку вперед и сбросила полотенце, обхватив пальцами эрегированный член. — А это — твое желание.

Визуальный контакт стал еще напряженнее. До того, что они перестали моргать, стремясь подавить друг друга и оставить за собой эту битву.

Пока Рома не выдохнул с тяжелым свистом, выдав разочарованно:

— Во что ты превратилась, Элиза? Что ты с собой сделала?..

Она отдернула ладонь, которую жгло жаром его плоти, и подалась в сторону, попятившись назад не глядя. Главной задачей сейчас было сдержать вспыхнувшую в крови ярость. Он умеет задеть. Всегда умел. На неё действует даже интонация. Но показывать этого категорически нельзя.

Её губы тронула злая усмешка:

— Я вспомнила: приоритет делать то, что должен, а не хочешь. Это третья неизменная вещь в Вас, Роман Аристархович, за прошедшие годы. Но не будь лицемером и перестань изображать оскорбленную невинность, которой не нравится то, что она видит перед собой. С самой первой секунды ты отреагировал на мои действия. Тебя влечет ко мне… Ко мне… Такой, в какую я превратилась…

Разумовский сжал челюсть, и на его щеках заиграли желваки.

Это было поистине впечатляюще — разгневанный обнаженный мужчина во всей красе на грани взрыва, ударной волной которого обязательно зацепит всех, кто рядом.

И довести его до этой грани она считала своей святой обязанностью.

— Помнится, у тебя был сосед-мажор, который мне никогда не нравился. Но раз уж я пришла потр*хаться, как ты сказал, чего пропадать добру?.. Какая разница, правда? Ведь известно, что все мужчины одинаковы, только зарплата у них разная[1].