Шрифт:
Я волновалась, что меня могут обвинить в воровстве или обмануть, поэтому собиралась использовать жадность как средство воздействия. Я даже готова была продать пластины дешевле, лишь бы всё прошло безопасно.
Вещи из схрона нужно было использовать тайно, и я надеялась, что с первыми деньгами смогу организовать более естественное «производство». Если свекровь узнает о странных серебряных пластинах, она точно сдаст меня Ордену.
— Чего тебе, мелюзга? — грубовато спросил ювелир. Меня даже не воспринимали как взрослую.
— Вот, — пробормотала я из-под ткани, протягивая ему пластину. — Чистое серебро. Мама попросила продать, она плохо себя чувствует.
Ювелир молча изучал пластину, долго её рассматривая. Я бросила взгляд на Яру — она уже начала разговор с другим ювелиром, как мы и планировали. Наконец, мужчина снова посмотрел на меня, на мою бедную, слегка влажную одежду и закрытое лицо.
— Слышал я такие истории… Ещё и лицо прячешь. Сразу говори, у кого стащила? Может, у меня? Я сейчас позову стражу!
Глава 3. Первые доходы, первые расходы
— Слышал я такие истории… Ещё и лицо прячешь. Сразу говори, у кого стащила? Может, у меня? Я сейчас позову стражу!
Мастер-ювелир резко потянулся к моей серебряной пластине, ловко и быстро, намереваясь забрать её и обвинить меня в воровстве товара который я же и принесла. Классическая схема.
Но я всю жизнь жила среди таких людей.
Ударив его по запястью ребром ладони, резко и точно, я заставила его отдёрнуть руку. Продолжая, я нанесла удар внизу — наступила ему на ногу, прыжком перенеся весь вес, а затем острым локтем ударила в грудь.
И завершила всё это громким криком на всю ярмарку:
— Шарлатаны! Воруют то, что я принесла на продажу! — прокричала я громко и обиженно. — Пытаются обокрасть детей ради наживы!
Мои крики привлекли внимание толпы, включая второго ювелира, с которым говорила Яра. Подруга улыбнулась и тут же подхватила:
— Да что творится сестрица, неужли мастер ушлый попался?
— Замолчите! — рявкнул ювелир, стоявший рядом со мной, но нас уже было не остановить.
— Вот добрый господин в другой лавке не обманывает честной народ, пойдём к нему! — громко продолжала Яра, и я послушно двинулась вслед за «сестрицей».
— Постойте! — ювелир, с которым я пыталась договориться, попытался меня задержать, но я ловко увернулась и направилась к соседней лавке.
К этому моменту местная стража, привлечённая нашими криками, уже подошла к толпе.
— Что здесь происходит? — спросил один из стражников, обращаясь к зевакам, которые тут же указали на нас и ювелира, продолжавшего следовать за мной.
— Этот господин пытался украсть у меня товар, который мама мне отдала! — громко и горько заявила я. Лучшая защита — нападение.
— Ничего я не крал! — ювелир, привычный к ярмарочным спорам, перешёл в защиту. — Она сама и…
— А я видел, как ты тянулся к её товару, Освин! — неожиданно вмешался торговец, с которым говорила Яра. — Девчонка протянула тебе товар, а ты тут же попытался забрать его, как всегда!
Я заметила хитрый и довольный взгляд Яры. Умница.
— Да ты наговариваешь на меня, Ансельм, в который раз! — воскликнул Освин. — Все знают, что ты всегда...
— Никаких наветов! Так и было. Мы пришли из самого поместья д’Арлейн, матушка тяжело больна, попросила купить лекарства! — воскликнула я, усиливая драматизм. Взгляд стражника стал усталым, словно такие сцены были здесь обычным делом.
— Расходитесь! — громко приказал он толпе, и я почувствовала облегчение. Всё прошло так, как я и ожидала, хотя в глубине души я, конечно, надеялась, что удастся продать товар спокойно, без конфликтов, по честной цене.
Ювелир Освин подошёл ко мне и Яре, пытаясь смягчить ситуацию.
— Ладно, куплю я у тебя серебро, мелюзга. Дам один золотой. Такой цены ты нигде не найдёшь.
Люди начали расходиться, поняв что громкий скандал отменяется. Однако шепотки вокруг нас говорили о том, что Освин уже не раз обвинял людей в воровстве и ему это часто удавалось.
И Ансельм был не лучше — его тоже обвиняли в нечестности.
Понятно.
— Не обманывай детей, Освин. Цена их товару — два золотых, не меньше, — вмешался ювелир Ансельм, понимая, что если он не предложит нам больше, мы можем согласиться на предложение Освина. Он явно знал, что если его «коллега» обвиняет кого-то в воровстве, то товар действительно стоящий.
Но, на самом деле, они оба нас обманывали. Скорее всего, цена намного выше.
Яра показала на пальцах «шесть», предполагая, что настоящая цена за пластину именно такая. Я же надеялась продать её хотя бы за четыре. Я отчаянно не хотела привлекать к нам ещё большего внимания, интуиция подсказывала что нужно быть осторожной.