— Ни в одной Вселенной то, как ты целуешься, нельзя назвать плохим, — пробормотал он одновременно хриплым и нежным голосом. — Целуя тебя, Веснушка, ощущая, какая ты милая…

Он замолчал, его руки на моей шее сжались.

— Это хорошо. Лучшая сладость, которую я когда-либо пробовал в своей горькой жизни. В этом и проблема, — пояснил он.

Мое сердце выпрыгивало из груди, пока его слова прогоняли сомнения, но приводили в замешательство.

— Как это может быть проблемой? — удалось выдохнуть мне.

— Это проблема, потому что у меня нет опыта со сладким, с хорошим. Я только сейчас понял, насколько это ценно. Насколько ты драгоценна. Насколько отличаешься от меня. Ты невинна.

Я покраснела еще сильнее. На самом деле, я была почти уверена, что покраснела с головы до пят. Он знал. Конечно, он знал. Я сказала ему, что ни с кем раньше не целовалась.

— Здесь нечего смущаться, — твердо сказал Киллиан, читая мои мысли. — Это прекрасно, детка. Мне просто нужно это помнить. Двигаться медленнее. Наслаждаться сладостью.

Мое дыхание участилось. Это были, пожалуй, самые красивые слова, что мне когда-либо говорили. Будто каждая сцена из моих любимых любовных историй сошла со страниц, слилась воедино и превратилась в этого мальчика.

— Значит, я хорошо целуюсь, — уточнила я, решив не говорить о том, как сильно в него влюбляюсь.

Киллиан сделал паузу и улыбнулся.

— Да, Веснушка. Ты хорошо целуешься.

Он поцеловал меня в голову и отстранился.

— Теперь, когда мы это прояснили, мне нужно отвезти тебя домой, чтобы твоя мама позволила мне снова сводить тебя на свидание. Потому что я планирую это сделать. И очень часто, — сказал он твердым голосом.

Я улыбнулась, когда он выехал на дорогу, и моя рука сама собой переплелась с его рукой и опустила мне на бедро. Было странно прекрасно быть такой смелой.

Вскоре мы остановились возле моего дома. Свет горел, и я не сомневалась, что мама, скорее всего, прижимается носом к окну. Я перевела взгляд на Киллиана, который смотрел на меня… нет, не на меня, а в меня. Мне казалось, что он видит всё. Глупо, знаю. Мы только что вернулись с нашего первого свидания. Но опять же, подобные вещи не соответствуют таким банальностям, как логика.

— Итак, мне придется позвонить в оргкомитет Книги рекордов Гиннесса, — серьезно заявила я.

Киллиана выглядел озадаченным, но не удивленным.

— Не понимаю, Веснушка.

— Им придется потеснить с места какого-нибудь бедолагу и заменить его рекорд лучшего первого свидания в истории нашим, — объяснила я с улыбкой.

Киллиан ухмыльнулся, а затем взглянул на мой дом.

— Нельзя говорить такие вещи, когда я не могу тебя поцеловать. Не думаю, что твоей маме захочется это увидеть, — пошутил он, хотя в его глазах тлел огонь.

Я застенчиво улыбнулась, испытав небольшой триумф от того, что мои слова вызвали у Киллиана желание поцеловать меня.

Он наклонился и коснулся губами моей головы, задержавшись там на мгновение.

— Увидимся в школе, Веснушка, — пробормотал он.

Я взглянула на него сквозь ресницы.

— Да, в школе, — повторила я, с трудом сформулировав предложение.

Выбравшись из машины, я изо всех сил старалась не оглядываться всю дорогу до двери. Знала, что он за мной наблюдает, потому что не слышала рева двигателя, пока не прижалась спиной к закрытой двери.

Глава 14

На следующий день я проснулась с улыбкой, не исчезавшей все утро в школе, пока я будто переплывала из класса в класс. Прошлый вечер был потрясающим, особенным, превосходящим все ожидания, но Эмма закрепила мое мнение, когда я позвонила ей по возвращении домой.

— Повтори еще раз его слова на обочине, когда ты спросила, плохо ли целуешься, — мечтательно попросила она.

Я повторила. В деталях. Дважды. Я преодолела путь от желания оставить тайну о нас с Киллианом только между нами до необходимости обсудить ее с подругой. Подругой, которая, могу добавить, никогда не звучала мечтательно по телефону. Так что я знала, что происходит нечто особенное. Не важно, что мы оба учились в старших классах, и в этом возрасте не суждено происходить таким вещам. Из-за моего возраста и неопытности большинство людей отмахнулись бы от таких представлений. Все это не имело значения. Не тогда, когда я выяснила, что именно происходит.

Когда я вышла из класса после урока математики, Киллиан стоял, прислонившись к стене у двери, не держа в руках никаких учебников и не создавая иллюзий, что он здесь ради учебы. Более того, когда наши глаза встретились, у меня возникла нелепая мысль, что целью его пребывания здесь была только я.

Он шагнул вперед, забрал учебники из моих рук, обнял меня за плечи и поцеловал в голову.

— Привет, Веснушка, — поздоровался он, не обращая внимания на множество взглядов, обращенных на нас, словно во Вселенной существовали только мы и больше никто.