— Нет, детка. Ты ошибаешься.

Я отложила этот комментарий на потом, когда смогу обдумать его в безопасности спальни. На данный момент мне требовалось больше информации.

— Итак, как же во все это вписываются мужчины из Хоуп? Не считая глупых комментариев в адрес меня и мамы, — продолжила я.

Всякая нежность в глазах Киллиана превратилась в гранит.

— Что они сказали? — его голос был тихим, почти шепот, но нечто в нем напугало меня, потому что мальчики так не говорили. Так говорили мужчины. Очень опасные мужчины.

— Ничего, — быстро ответила я, надеясь, что смогу усмирить зверя, которого невольно выпустила на волю. — Всякие глупости, которые говорят скользкие типы.

Буря эмоций, пронесшаяся по лицу Киллиана, подсказывала, что мне не следовало этого говорить.

— Тебе шестнадцать, — выпалил он. — Им нечего говорить что-либо шестнадцатилетней девушке. Что еще более важно: ты — моя. Они познакомятся не только с Буллом, но и со мной, — заявил он полным угрозы голосом.

У меня даже не было времени задуматься над словом «моя». Я отложила попкорн и схватила его за руки.

— Если это означает то, что я думаю, то ты этого не сделаешь, — скомандовала я.

На лице Киллиана не отразилось ни эмоции.

— У тебя нет права голоса.

Ну, нет, он не мог этого сказать. Я отстранилась, поджав губы. Он только что сам выпустил на волю зверя, о котором я даже не подозревала, что он обитает внутри меня.

— Я не имею права голоса, — повторила я тихо.

Похоже, Киллиан собирался что-то сказать, скорее всего, пойти на попятную, если судить по выражению осознания на его лице. Шанса я ему не дала.

— Это потому, что я девушка, или потому, что я на целый год младше тебя, поэтому мне следует уважать старших?

Киллиан посмотрел на меня.

— Ни то, ни другое. Это дела клуба, — будто это загадочное объяснение и было ответом.

— Не понимаю, как это может быть «делом клуба», — процитировала я, показав воздушные кавычки, — если это мы с мамой столкнулись с придурками на байках. Если кто и имеет право избить их, — хотя на это никто не должен иметь прав, — так это мы с мамой.

Я проигнорировала то, как после этого заявления Киллиан удивленно поднял брови.

— Более того, я не понимаю, как пятиминутный разговор может потребовать подобной реакции, и почему Зейн свернул наш шоппинг, а домой нас сопровождала целая колонна мотоциклов, — продолжила я, распаляясь все сильнее. — Оставим в стороне эту тайну, но тот факт, что я нахожусь в эпицентре всей этой кутерьмы, а мой парень говорит о знакомстве, которое, как я предполагаю, является эвфемизмом драки с взрослыми мужчинами, определенно означает, что у меня есть право голоса, — заявила я, сердито глядя на него.

Киллиан не вздрогнул перед лицом моего гнева. Не удивительно. Он только что объявлял войну целому мотоклубу. Гнев девочки-подростка не имел для него большого значения. Но я не ожидала его улыбки. Блеска в его глазах.

— Ты впервые назвала меня своим парнем, Веснушка. Мне это нравится.

Я вытаращилась на него.

— И из всего сказанного ты услышал только это? — спросила я недоверчиво.

Кипя от непривычного для меня гнева, я встала.

— Мне нужно уйти, прежде чем я попытаюсь утопить тебя в этом ведре с попкорном, — заявила я, указав головой вниз.

Килл схватил меня за руку прежде, чем я успела сделать хотя бы шаг. Он нежно притянул меня к себе.

— Я не позволю тебе уйти, — пробормотал он. — Какой бы милой ты ни была, когда злишься, не уверен, что мне нравится то, что ты пытаешься от меня сбежать.

— Ну, разгадка твоего сомнения проста. Не зли меня, — парировала я. — В гневе я тебе не понравлюсь.

Даже в серьезной ситуации, я не удержалась, процитировав Халка. В этом я винила маму. Когда она злилась, то цитировала Крестного отца.

Киллиан изо всех сил старался не ухмыльнуться, но мне пришлось отдать ему должное: его лицо оставалось серьезным.

— У меня такое чувство, что ты понравишься мне в любом виде, — ответил он. — Но все же приношу свои извинения. Я не имел в виду то, что сказал, так, как ты это поняла. Трудно объяснить принадлежность к клубу тому, кто не вырос с ним за спиной. Но когда ты член клуба и кто-то тебе угрожает, клуб наносит ответный удар. Как один коллективный кулак. И мы нанесем удар, Веснушка. Булл заявил права на твою маму. Я заявил права на тебя. Это значит, что вы — семья. Мы вас поддержим.