— Ты в порядке, Веснушка? — прошептал он.

Говорить я не могла. Только кивнула.

Килл больше ничего не сказал. Он отвел нас к краю сцены и первым спрыгнул вниз, а затем протянул ко мне руки. Я оперлась на его плечи, позволяя ему обхватить меня за бедра и спустить на лужайку. Я по-прежнему не могла найти в себе сил осмотреться. Я слышала все, что сейчас происходило. Плач, выкрики приказов. Чьи-то душераздирающие рыдания, отдающиеся эхом в моей душе.

«Этого не происходит», — все повторяла я себе.

Наконец я нашла в себе смелость перевести взгляд, и все во мне расслабилось, когда я увидела маму. В руках Зейна. Живую, дышащую.

— Мама! — закричала я, вырываясь из хватки Килла и подбегая к ней.

Я погрузилась в ее объятия, нуждаясь в них в тот момент больше всего. Больше, чем в Килле. Мне нужна была моя мама. Чтобы она сделала все лучше. Мне снова было пять лет, и всеми фибрами своего существа я верила, что моя мама может исправить всё.

— Ты в порядке, — тихо прошептала она мне.

Я прижалась к ней. Я была в порядке.

***

— Так, кто-нибудь хочет жареной курочки или чего-нибудь вредного? — спросил Сэм нашу компанию, собравшуюся в углу клуба Сынов.

Воцарилась тишина, Ной и Уайатт в недоумении смотрели на него.

— Нет? Значит, только я, ладно, — пробормотал он.

Я слабо улыбнулась ему, он пытался поднять настроение, как-то нормализовать ситуацию, несмотря на то, что его лицо было белым как полотно. Несмотря на присутствие в здании клуба людей с огнестрельными ранениями. Снаружи лежал мужчина. Мертвец. Мертвец.

Я вздрогнула в объятиях Киллиана, и он крепче прижал меня к себе, целуя в голову. Я теснее прильнула к нему. Лишь его молчаливое присутствие помогало мне дышать ровно. И еще то, что мама стояла напротив меня. Целая и невредимая. Зейна здесь не было, но я знала, что с ним тоже все в порядке. С важными для меня людьми, моими близкими, все было в порядке. Другим не так повезло. Я подумала о мертвеце и женщине, которую Стегу, пожилому мужчине, о котором Килл отзывался с любовью, пришлось оттаскивать от безжизненного тела. Она сидела в углу, тупо глядя в пространство, держа в руках стакан с прозрачной жидкостью. Рядом с ней сидела Эви, жена Стега.

Никто не улыбался. У всех присутствующих в этой комнате были либо не читаемые, либо полные шока, боли и гнева лица. Гнев в основном исходил от мужчин в кожаных жилетах. Он кипел где-то под поверхностью, но был виден. Я взглянула на Килла. Он крепко сжимал челюсти, в его глазах ничего не отражалось, он тщательно скрывал свои эмоции. Почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня сверху вниз. Его взгляд тут же смягчился.

— Ты в порядке? — прошептала я, прежде чем он успел что-то сказать.

Его глаза сузились.

— Это моя фраза, Веснушка.

— Мужчина, который…

Я замолчала.

— Мужчина, который умер. Он был твоей семьей, — тихо сказала я.

Килл застыл от моих слов и сжал в объятиях. Посмотрел поверх моей головы, не глядя никуда конкретно, по крайней мере, я в том направлении ничего не видела. Скорее всего, это было видно лишь ему. Призраки.

Он только резко кивнул.

Я коснулась рукой его челюсти.

— Сочувствую, Килл.

Прежде чем он успел что-либо сказать, его взгляд сфокусировался. На чем-то. На ком-то. Я посмотрела туда.

— Мама, — воскликнула я, вырываясь из объятий Килла и направляясь к ней.

Она слегка улыбнулась и сжала обе мои руки.

— Куколка, с тобой все в порядке? — тихо спросила она.

Я кивнула.

— Я в порядке, — солгала я.

Я была далеко не в порядке. Я была жутко напугана, но не нужно, чтобы мама об этом знала. Это углубило бы морщинку между ее бровями, которая от волнения резко выделялась.

Она сжала мои руки и посмотрела на мальчиков позади меня.

— А с вами, ребята?

Сэм робко ухмыльнулся маме.

— В полном порядке, Мия. — Он выдержал паузу. — Ну, напуганы до усрачки, но в порядке, — изменил он свое первоначальное заявление.

Уайатт и Ной синхронно ударили его. Лицо Сэма исказилось от боли.

— Чуваки, — заныл он. — За что, черт возьми, вы меня так?

Уайатт пристально посмотрел на него.

— Следи, нахрен, за языком.

Я не могла не улыбнуться. Мама широко улыбнулась мальчикам.

— Если когда и было время для ругательств, то именно сейчас, — сказала она им. — Считайте, что до конца дня я даю вам свое явное разрешение ругаться столько, сколько вы считаете уместным, — невозмутимо заявила она.