Там разыгрывалась сцена, которую сочли бы предосудительной блюстители строгой морали; но участники – все совершеннолетние и вменяемые, – вопреки всем условностям, явно получали удовольствие.

Мужчина среднего возраста, руки и ноги которого были прикованы кандалами, подставлял свое тело стройной, атлетического сложения молодой женщине, и та входила в него с помощью страпона, в то время как человек, чей пол невозможно было определить из-за надетого на него цельнокроеного латексного комбинезона, хлестал его по гениталиям кожаной плеткой.

Но Максим пришел сюда не за этим. Понаблюдав несколько минут за необычной сценой, он почувствовал, что чье-то горячее дыхание коснулось его шеи. По телу прокатилась темная волна.

– Наконец-то ты вернулся, – голос мог принадлежать и мужчине, и женщине.

Словно сработал условный рефлекс, Максим тут же разделся, оставив только маску, уже столько лет гарантировавшую ему анонимность, и растянулся на полу.

Существо неопределенного пола, с длинными гладкими черными волосами и затянутой в алый винил грудью, начало мягко топтать его спину. Головокружительной высоты шпильки лаковых лодочек на платформе, того же кровавого цвета, что и белье, погружались в кожу молодого человека, давя мускулы и сухожилия, зажимая нервы и буравя плоть.

Боль помогала ему воссоединиться с миром, которого он больше не понимал, и в едва переносимом страдании ему порой удавалось получить ответ на свои вопросы.

Брюно Коста сдержал слово. Он по доброй воле явился в отделение жандармерии Анси. Капрал любезно предложил ему кофе в ожидании, пока освободятся Борис и Максим, но тот отказался.

Это был маленький, робкий человечек с сальными каштановыми волосами и лоснящимся лицом. Он держался замкнуто и, казалось, готов был в любой момент спрятаться в невидимый панцирь. Он беспрерывно вертелся на стуле, стараясь при этом стать как можно незаметнее. Пытаясь оглядеться, он до упора косил влево и вправо глазами, как очумевший хамелеон.

Когда Борис басом окликнул его, Брюно чуть не подпрыгнул.

– Господин Коста? – повторил тот, становясь перед ним. – Пожалуйста, пройдите с нами.

На лбу у человечка тотчас выступила испарина, он покорно последовал за жандармами в кабинет для допроса.

Максим протянул руку, указывая ему на стул.

Губы обвисли, веки слегка напряжены, глаза чуть вытаращены, брови приподняты: Коста явно испытывал страх. От него несло дешевым парфюмом – попытка преодолеть болезненный страх смерти.

Синерголог не спускал глаз с рук и лица допрашиваемого, подстерегая мельчайшие знаки. Этот тип был открытой книгой.

Когда зачитывали его данные, он украдкой почесал мочку левого уха – бессознательное подтверждение, что речь идет именно о нем.

– Говорит ли вам о чем-нибудь имя Нины Грокис-Стейнер?

– Нет, ни о чем не говорит, – робко ответил тот.

Его зрачки на мгновение расширились, он опустил руки на колени – очевидно, солгал.

– Вы уверены, что ее не знаете? Возможно, не по фамилии, а просто как Нину? – упорствовал Павловски.

При повторном упоминании этого имени Брюно почесал верхнюю губу – лук Купидона.

– Нет, я не знаю никакой Нины, – категорически заявил он.

Борис шевельнулся на своем стуле и вздохнул, прежде чем продолжить:

– Господин Коста, в нашем распоряжении имеются сведения, позволяющие утверждать, что вы знакомы с некой Ниной Грокис-Стейнер.

И снова человечек скользнул указательным пальцем по philtrum – желобку между верхней губой и носом – и почесал его основание. Сомнений больше не оставалось: между ним и девушкой существовали некие сексуальные отношения. Если Нина была проституткой, в чем уверена вся бригада, установить эту связь можно в два счета.

Брюно также неоднократно отводил лицо влево, потупившись. Субъект безотчетно выражал стыд.

Максиму не потребовалось много времени, чтобы набросать эмоциональный и коммуникативный профиль этого человека, что позволило ему взять допрос в свои руки.

– Господин Коста, – начал он спокойно и доброжелательно, – я буду играть с вами в открытую. У нас есть все основания полагать, что с Ниной произошло нечто серьезное. Нам неизвестно, где она, и мы пытаемся сделать все возможное, чтобы ее отыскать. Мне совершенно неинтересно знать, чем она занималась в жизни и чем с ней занимались вы.

Он сделал паузу, чтобы понаблюдать, какой эффект произвела его тирада. Черты лица допрашиваемого начали медленно расслабляться, его руки перестали судорожно сжиматься: мало-помалу он проникался к ним доверием.

– Если Нина спала с вами за деньги, это не наша проблема, вы здесь не из-за этого. Но мы считаем, что вы располагаете сведениями, жизненно важными для нашего расследования.

Снова молчание. Максим продолжил:

– Вы же клиент Нины, господин Коста?

Брюно наполнил легкие воздухом и поднял голову.