Силуэт Марии Рязановой смазался, контуры стола и окон помутились.

— Прошу, только дождись меня.

???

За окном на небе собирались черные тучи. Ветер стих. Лягушево замер в преддверии дождя. Ливня, который покроет улицы тонким слоем льда. Ливня, которые замерзнет сосульками на голых ветках. Казалось, небо вот-вот заплачет от моей незавидной участи.

Я стояла в гостиной. Сердце выпрыгивало из груди. Его удары сливались со стуками секундной стрелки на настенных часах — не отличить одно от другого. До двадцать первого дня рождения оставалось четыре минуты двадцать пять секунд. Четыре минуты двадцать четыре секунды.

Теодор так и не появился. Дела мои плохи. Через четыре минуты девятнадцать секунд я подброшу монетку. Не буквально. Если Ничтожный придет со стороны кабинета, я протяну на пару минут дольше. Если со стороны лестницы, мне, скорее всего, конец.

Еще четыре минуты десять секунд мучительного ожидания. Кажется, я умру от сердечного приступа раньше.

???

Моргнув, я понял, что нахожусь посреди леса. Из-за тишины он напоминал Беловодье, но нет. Самый настоящий лес.

И я знал это место. Здесь Мечтатель показал мне одно из «сокращений», которые остались после Тирана из Лягушево.

Сквозь голые кроны деревьев виднелись тяжелые черные тучи. Они нависали над лесом. Казалось, вот-вот и рухнут наземь, раздавят город, сметут дома.

Воздух был холодным. При дыхании появлялось облако полупрозрачного пара.

Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как я попал в Беловодье. Но чутье подсказывало: у меня мало времени.

Ноги оторвались от земли. Я побежал не к поместью, а в сторону района, в котором жил.

???

Телефон завибрировал в кармане джинсов. Ушей дотронулась веселая мелодия. Я подпрыгнула от неожиданности. Настолько сильно было напряжение. Запустила руку в карман и выключила будильник. Время пришло. Но…

Только сейчас я заметила, что настенные часы не подпевают моему сердцу. Секундная стрелка застыла на месте. Словно время умерло.

А затем со стороны лестницы на второй этаж что-то треснуло. Одна из бутылок в «баррикаде» лопнула, вода расплескалась на полу. Вторая бутылка лопнула следом. Они стояли в одном ряду. Я видела, как одна за другой бутылки взрываются, а капли разлетаются в стороны. Во все, кроме одной.

Над лопнувшими бутылками возвышалась фигура. Черная. Нет, она выглядела, как дыра в форме худого высокого человека. Пространство за ней и вокруг будто искривлялось и падало в нее.

Фигура двинулась в мою сторону. Тонкие пальцы прошли в сантиметре от дверной рамы, и та покрылась трещинами. Краски сползли с нее. То же происходило и с полом, где ступал Ничтожный. Мир рядом с ним увядал и разваливался на части. И меня ожидала похожая участь.

Ничтожный появился со стороны лестницы на второй этаж. Значит, все мои приготовления пошли коту под хвост.

Я попятилась, пока Ничтожный медленно продвигался сквозь «баррикады» под хлопки лопающихся бутылок и треск умирающей древесины.

???

До многоэтажек я добрался довольно быстро. Пронесся мимо пятиэтажки, где столкнулся с чертом. На дороге меня чуть не сбила машина. Разгневанный водитель пробибкал мне вслед и проорал что-то, но я не слушал.

Вытащил из кармана ключи, распахнул домофонную дверь и скакнул вверх по ступеням. В эту секунду проклял весь мир за то, что квартира находилась на восьмом этаже!

Подъем занял немыслимо долго времени. Несмотря на прохладу, я промок насквозь от пота. Толстовка неприятно облепляла кожу. В глаза потемнело от напряжения. Я чуть не потерял сознание перед дверью с надписью «ОТКРЫВАЯ ДВЕРЬ, Я НЕ ПРИГЛАШАЮ ВАС ВОЙТИ». Как давно это было? За столько времени успел привыкнуть к ней и даже не замечал.

С большим трудом попал ключом в замочную скважину. Прокрутил пару раз и ввалился внутрь.

— Мара! — прокричал на всю квартиру. — Мара! Ответь!

За спиной раздалось мяуканье. Я обернулся на распахнутую входную дверь. На пороге стоял мейнкун. У него был серый мех.

— Девчонка еще жива. Поторопись, челядь.

— Мара!

— Я здесь.

Повернувшись в сторону коридора, увидел серый дым. Он клубился, собирался в человеческую фигуру. Передо мной вышел парень в синей толстовке и с черными волосами. На месте глаз зияли две красные дыры. По щекам стекали кровавые слезы.

Мара молчала. Ожидала, что я скажу.

— Я просрочил договор, — начал я.

— Отныне твоим договорам нельзя верить, — объявила она.

Я бросил взгляд на накрытую тканью клетку на обеденном столе на кухне.