Кое-как они меня скрутили, вкололи успокоительное, запихали в лифт и вытолкали в вестибюль. А там уже привычное – гардероб, железный номерок, куртка, крыльцо и холодный уличный воздух.

Действие лекарства дало о себе знать, и к тому моменту я уже не брыкался.

Обратный путь в больницу был мне закрыт, и я просто сидел на ступеньках под козырьком крыши и смотрел невидящим взглядом куда-то вперёд. Рядом была припаркована машина скорой помощи, метались медбратья с носилками, какие-то люди… и я бездумно пялился на них.

В голове образовался вакуум, и меня накрыло состояние странной опустошённости. Понятия не имел, что делать дальше. Но и уйти ни с чем я не мог.

Внезапно слева от меня раздался знакомый командирский голос:

– Значит так, малец. Мне этот пересказ мексиканского сериала из третьих уст уже надоел. Хочу услышать историю от первого лица. Так что живо рассказывай, что там у вас произошло с нашей мелюзгой.

Я медленно повернул голову к источнику звука, поморгал осоловелыми глазами и ошарашенно протянул:

– Тётя Мара? Это вы?

– А кто ж ещё? Лихо тебя припечатали, раз не узнаёшь… Мою сестричку-истеричку хлебом не корми – дай развести панику. Спровоцировала скандал на ровном месте, вместо того, чтобы дать людям всё нормально обсудить…– заворчала она.

А до меня только сейчас и дошло, что вот он – источник информации. Стоит и недовольно брюзжит прямо передо мной.

Медленно, немного пошатываясь, встал со ступенек и посмотрел на старую знакомую с надеждой.

– Тёть Мар, как там Кристина?

– Как-как? Черепно-мозговая травма, перелом рёбер, ушибы… – жить будет. Нам это врач пообещал, – бесцветно отозвалась она, а затем прищурилась и добавила с интонациями серийного убийцы: – И пусть только посмеет не сдержать обещание…

– Тёть Мар, как всё произошло?

– Хороший вопрос… Кристина каталась за городом на машине и ни с того, ни с сего вылетела в кювет.

– Подождите, как такое возможно? Она же панически боится машин! И никогда одна в них не садится.

– Именно, что не садится, – хмуро согласилась со мной тётя Мара. – Но узнать, чего это её потянуло за руль, мы не можем. Кристина вторые сутки в сознание не приходит… В том месте, где всё произошло, камер не было. Свидетель, что ехал за ней, ничего конкретного сказать не смог. Но вроде бы никого рядом с Кристиной не видел… А в салоне её машины нашли дневник с какими-то дикими записями. Мы эту муть уже больше часа читаем, но на трезвую голову в ней не разобраться. А пить мне нельзя. Иначе полбольницы разнесу…

– Тётя Мара, – перебил её я, – умоляю вас, дайте мне этот дневник! Обещаю, верну его вам! И расскажу обо всём, что случилось между мной и Кристиной. Но сейчас… Я должен понять, как она оказалась в машине!

Тётя Мара внимательно глянула на меня и кивнула.

– Как знала, что пригодится… – проскрежетала она, вытаскивая из сумки заветную тетрадь. – Забирай.

Я кивнул, принимая бесценный дневник.

– Спасибо. Я тогда пойду…

С этими словами медленно развернулся и нетвёрдой походкой поплёлся к машине.

– Малец, ты что, в таком состоянии собрался за руль? – крикнула тётя Мара мне в спину.

Я безразлично пожал плечами.

– Значит, так, если ты надеешься угодить в аварию, чтобы оказаться по соседству с моей племянницей, то забудь. В реанимации свободных коек нет, – сурово припечатала женщина и полезла в сумку за телефоном. – Вызову тебе такси.

Я бездумно кивнул, соглашаясь, и десять минут спустя летел по ночному городу в тёмном кожаном салоне машины, в котором пахло бензином и слабым ароматом сосны. Таксист о чём-то трещал всю дорогу, то и дело меняя радиоволны. Но я пропускал его слова мимо ушей, думая о Кристине, её идиотском Списке, который всё уничтожил, и крепко сжимал в руках злополучный дневник.

Скорей бы узнать, что в нём.

– Эй, парень, мы приехали! – долетел до меня, как сквозь толщу воды, голос таксиста.

Я медленно приоткрыл тяжелые веки и мутным расфокусированным взглядом посмотрел на водителя. Точнее, на его коротко стриженный затылок. После той дряни, что мне вкололи, тело стало ватным, непослушным, а глаза сами собой закрывались. Но я не мог позволить себе отключиться. Только не сегодня. Не сейчас.

– Извините, задремал немного, – пробормотал чуть слышно и потёр ладонью лицо. Сбитые костяшки после драки болели. Да и не только они. Но меня это не волновало. – Сколько я должен? – добавил уже громче, убедившись, что тетрадь, которую дала тётя Мара, до сих пор при мне.

Таксист назвал какую-то сумму, но его слова в моём сознании не отпечатались. Поэтому, не глядя, полез в карман куртки, вытащил из неё всё, что было, и протянул ему. А затем дёрнул тугую ручку, толкнул дверцу машины – и жадно втянул ноздрями холодный декабрьский воздух. Стало легче.

– Парень, здесь слишком много! – прокричал мужчина сквозь полуопущенное боковое стекло, когда я уже оказался на улице.

– Всё нормально. Сдачу оставьте себе, – бросил безразлично и нетвёрдой походкой направился в свою квартиру, прижимая к груди, как величайшую ценность, тетрадь с видом покрытого снегом замка.