Теодор Грант. Пускай катится в ад! Какого черта он тут забыл?

— Ты крупно влипла, ведьма, — произносит он насмешливо и, подойдя ко мне, помогает мне встать на ноги.

Меня шатает от невесть откуда взявшейся слабости. Не понимаю, что произошло. А Теодор внимательно оценивает меня. Снова щупает взглядом. Становится не по себе.

— Я не ведьма! — огрызаюсь и сдавленно спрашиваю: — Вы преследуете меня?

Голос все равно дрожит, хоть я и утихомирила поднимающуюся волну ужаса.

— Ага, — его лицо озаряет красивая, но жестокая улыбка. — И теперь ты не уйдешь.

Да что ему надо-то? Зачем ему я? Постельку погреть? Пусть к другим подваливает!

— Вы не станете меня похищать, — отвечаю своим самым спокойным тоном. — Это уголовно наказуемо, кроме того, я буду визжать и сопротивляться.

— Ты? Сопротивляться? — он усмехается и носком туфли тормошит последнего живого гопника. — Сейчас ты стоишь с трудом, не правда ли?

Неужели это так заметно?

— Но-да ладно, — продолжает он. — Я скажу тебе такое, после чего ты сама захочешь, чтобы я дал тебе укрытие.

Спина покрывается колючими мурашками. Ладони становятся влажными, и в горле пересыхает. Укрытие? От кого мне прятаться?

— Видишь ли, ты ведьма, хочешь ты это признавать, или нет, — его вкрадчивый голос звучит куда более пугающе, чем если бы он кричал. — А эти чмошники — люди. Понимаешь, к чему я клоню?

Кажется, начинает доходить. Если я действительно ведьма, то я конкретно влипла. Но какого черта этот напыщенный индюк мне об этом рассказывает? Почему считает меня ведьмой?

— Так понимаешь? — его вопрос с нажимом вырывает меня из мыслей.

Взглядом он буквально облизывает мое тело, задерживаясь на груди, а потом цепляется за рану на животе. Ежусь внутренне под этим взглядом.

— Я уже говорила, что не ведьма, — выговариваю серо. — Я росла в человеческой семье.

— Это ты на суде в Ордене будешь объяснять, — гад усмехается, сверкая головокружительными черными глазами. — Я сейчас отпущу этого ушлепка. Рискнешь дать ему добраться до полиции?

Теодор щелкает пальцами и велит Безрукавке бежать. Тот не без труда встает и, таращась на нас полными ужаса глазами, уходит, подволакивая одну ногу, будто она парализована.

До меня доходит, что этот Теодор Грант — колдун. Он что-то сделал с Безрукавкой, что у того отказала нога. Теперь он пугает меня до тошноты.

— Ты правда хочешь, чтобы он добрался до полиции и рассказал, как какая-то девка заставила его в капусту покрошить двух дружков? — снова вкрадчиво спрашивает Теодор, глядя вслед ковыляющему бандиту. — Он в красках прочувствовал твое влияние, ты захватила его разум под контроль и вынудила порешить этих двоих.

— Я ничего такого не делала! — вырывается громче, чем я бы хотела. Эмоции шпарят в мозг, стучат кровью в ушах, заставляют сердце бешено колотиться. Я — один сплошной сгусток нервов. — И я не хотела никого убивать…

— Но убила, — жестко перебивает меня Теодор. — И сейчас последний шанс избежать изоляции в тюрьме для ведьм уходит в темноту переулка. Жизнь или существование, Анис, решать сейчас!

Анис

— Я никого не убивала. Не хотела убивать! Это несчастный случай! — бормочу скороговоркой, все еще не желая верить, что на моих руках кровь двоих людей.

От этой мысли больно почти физически. Я выросла с мыслью о неприятии насилия, и я правда хотела лишь защититься. Не планировала прерывать жизни даже таких отбросов, как эти.

— Мы оба знаем, что убила, — стальным голосом отрезает Теодор. — На тебя напала шпана, и в стрессовой ситуации пробудилась твоя сила. Если этот упырь доберется до полиции, они вызовут сюда Орден, а тамошние ищейки сделают слепок. По нему тебя и найдут.

В голове возникают нравственные весы. Я убила двоих людей силой мысли. Раз так, мне не место на свободе. Мало ли кого я еще случайно прикончу. Нет, я не прощу себе этого, и не допущу повторения.

— Пусть идет, — произношу на выдохе и опускаю взгляд. — Лучше я сяду в тюрьму, чем из-за меня кто-то еще пострадает.

— Неправильный ответ, — доносится сверху и раздается знакомый щелчок пальцами.

Ковыляющий утырок отчаянно вскрикивает и падает. Мне хочется подойти, посмотреть, жив ли он, но силы иссякли, а я и так знаю ответ.

— Какая жалость! Этот идиот убил своих подельников и рванул куда глаза глядят, но оступился и сломал себе шею, — картинно сокрушается Теодор, подтверждая мою догадку. — Вот и закончилась их история. А твоя только начинается, как ты, наверное, уже поняла.

Да поняла. Не зря же он вокруг вьется.