Олег не стал удерживать атлантического мага возле себя сверх необходимого. Другое заботило его. Зная, что Темный Ро распалил алчность восточных орд и двинул степных кочевников на Русь Вещий князь начал думать, как отвести эту беду от своего народа. У него хватало воинов, чтобы противостоять захватчикам-находникам, но русская дружина была рассеяна, распределена по многим посадам, а тех отрядов, что были в Киеве, хватало только на оборону.

На Олега легко, нежным прикосновением женской руки повеял летний ветерок, и он невольно поднял голову. На фоне ночных звезд, меркнущих в предрассветном небе, проступила фигура Дарины и Вещий князь невольно подался к любимой жене.

– Дарушка, ты пришла?! – все еще не веря своему счастью, прошептал он.

– Ладо мой, как могла я не прийти, когда твое сердце день и ночь зовет меня к тебе, - сказала призрачная псковская княгиня и ласково провела рукой по волосам Олега. На ее лице отражалась безмерная, всепоглощающая любовь к мужу и желание поддержать его. – Не печалься, милый. Трудно тебе будет, но преодолеешь ты все трудности, - недаром тебя прозвали Вещим – и будем мы вместе навсегда, когда придет тебе пора оставить земной мир!

Сказав эти утешительные слова, Дарина стала таять в появившемся свете утренней зари. Но Олегу и этого было довольно - обещания грядущего воссоединения с любимой, которое он считал самой желанной наградой для себя. Воодушевленный князь быстро вышел из терема и начал энергично собирать воевод, попутно отдавая им приказы по усилению восточных застав, граничащих с Хазарией.

Нашествие степных кочевников, насланных Темным Ро, не заставило себя ожидать. Под натиском хазар и огузов, угры, которые кочевали близ Хазарии у реки Хидмас, подались на запад и переправились через Итиль.

Над серой, в рыжих заплатах степью, над белыми озерами ковыля, млеющего под весенним солнцем, полетела тревога. Ее разносили птицы, о ней сообщал неясный гул земли. Угры идут, и от их многотысячного нашествия стонала земля! Рассыпанные среди полыни сайгаки разом поднимали головы, замирая и прислушиваясь к отдаленному гулу; и вдруг целые стада срывали в бег, спасаясь от неминуемой смерти – на закат солнца. Вместе с сайгаками бежали серо-дымчатые тарпаны, желтые черноспинные онагры, гнедые могучие туры. Отчаянные ватаги добытчиков соли, припозднившиеся на берегах Сурожского моря, искали убежища вместе со зверьем в приречных тростниках и заросших оврагах, надеясь отсидеться. В стороне восхода небо угрожающе начинало куриться серыми облачками пыли, но ветер не доносил запаха костровой гари, а это значило: надвигается самое страшное, что когда-либо порождали степи – военная кочевая орда.

Воинственные угры были поистине опасным врагом. Эти малорослые, с тремя косичками на бритой голове, одетые в звериные шкуры, на маленьких, но выносливых лошадях, кочевники одним своим свирепым видом наводили ужас на своих врагов. Выступая в поход, угры высылали вперед разведку, во время стоянок окружали лагерь стражею. При столкновении с неприятелем они осыпали его тучей стрел, а затем стремительно налетали, стараясь разъединить и рассеять строй врагов. Когда это не удавалось, они обращались в притворное бегство, а затем вновь нападали на рассыпавшихся во время преследования неприятелей и принуждали их в свою очередь, уже непритворно, искать спасения в бегстве. Войско мадьяр, состоявшее из небольших отрядов, отличалось подвижностью и инициативой. Перед сражением они всегда выделяли отряд, который вступал в дело в решающий момент боя и обеспечивал окончательную победу. Затем воины Драконьего племени неутомимо преследовали разбитого неприятеля, не давая никому пощады.

Желая остановить и вместе с тем испытать силу незваных пришельцев, Олег послал навстречу им бывалую рать воеводы Вельмуда. Русы упорно бились с полчищами угров, выставляя одного воя против угорских десяти, но превосходящие числом угры теснили их вплоть до Киева. Только крепкая сплоченность русских воинов спасла их от полного разгрома. Как велел ранее Вещий князь, Вельмуд с оставшимся воинством отступил за крепостные стены.

Чернявые всадники на резвых лошадках вскоре стали видны дозорным стольного русского града. На знамени главного вождя угров Алмоша из рода Карталов трепетало на ветру изображение Моджара – священного дракона угров. Сам Алмош выехал вперед на резвом скакуне, чьи удила украшали пышные лисьи хвосты, окинул оценивающим взглядом высокие бревенчатые стены детинца и решил повременить со штурмом, пока не соберутся все его отряды. Урочище возле капища полянского Рода начали занимать отдельные семьи угров, на следующий день их число перевалило за сотню.

Олег созвал на совет всех приближенных ему людей. Большая гридница, где князь-волхв собирался вместе с воеводами, старшими дружинниками и боярами из числа местных старейшин полян была весьма обширным помещением, способной вместить в себя в придачу множество чужеземных гостей и послов. Бревенчатые стены украшали густые шкуры лесных зверей и трофейное оружие, взятое на поле боя у вражеских предводителей. Вдоль всей палаты протянулись лавки, покрытые нарядными, узорчатыми тканями. Воеводы и бояре, негромко переговариваясь между собою, заходили в гридницу, кланялись Олегу, сидящему на княжеском столе под округлым щитом с красивой славянской чеканкой по ободу, и занимали свои места на лавках.

Не хватало только великого князя Игоря Рюриковича, чтобы начать совет. Игорь не заставил себя долго ждать, но явился он понурый, словно в воду опущенный. Олег догадался, что снова племянника постигла неудача в поисках высокомерной лесной жрицы Дживы. Он успешно лечил Игоря, мужская сила начала возвращаться к юноше, но вот беда – не мог молодой князь найти любимую. Вроде бы Игорь знал дорогу в ее лесную обитель до последней тропинки, знал каждое деревцо, которое встречалось ему в его поездках к ней, и каждый раз сбивался с пути. Не желала Джива снова принимать у себя своего бывшего возлюбленного, раз и навсегда она отрезала его от своего сердца и наслала на него такой морок, такие чары, что на пути к ней он блуждал между трех сосен под насмешливое уханье филина и злой блеск глаз волков, затаившихся в кустах. Только тогда находил Игорь верную дорогу, когда поворачивал коня назад, в Киев.