Олежек обескуражено посмотрел на пыль, которую оставили после себя скачущие во всю мочь недовольные гости и кинулся к Вещему князю с вопросом:

– Отец, как же так?! Ты же обещал, что Леслава достанется мне в жены! – вскричал он.

Олег тоже пристально посмотрел на уезжающих привисленских полян с высокого заборола и печально ответил:

– Земовит скоро вернется к нам, сын мой, и будет просить нас о помощи. И тогда твоя судьба очутится в твоих руках.

Княжич успокоился, зная, что все предсказания его отца сбывались и потому он может твердо рассчитывать на супружество с полюбившейся ему Леславой. Спустя один день, когда приготовления к свадьбе Игоря и Ольги были в самом разгаре, к западным воротам Ладоги приблизилось несколько окровавленных, с трудом передвигающих ноги людей. Ладожане с трудом узнали в них Земовита и его кметей. Плача, полянский князь рассказал им как на него и его людей напали в пути Фелнир и его хирдманы.

– Прав ты был, Вещий, не стоило нам забирать с собой Леславу, - с горестным вздохом признал он. – Побил злодей Фелнир моих людей, пленил мою голубку, и теперь вряд ли я когда-нибудь снова ее увижу!

– Подожди горевать о дочери, Земовит, - утешающим тоном сказал Вещий Олег. – У меня много славных витязей, готовых сразиться хоть с самим конунгом Гаральдом. Они спасут Леславу от похотливого дана.

Молодые русские воины, услышав такие слова своего предводителя, приосанились и наперебой принялись напрашиваться на роль мстителя, готового сразиться с дерзким похитителем полянской княжны. Олежек был первый, кто выдвинулся вперед, не отстали от него витязи из Смоленска, Киева и Новгорода. Даже Игорь вызвался ехать за Леславой, выручать ее из плена.

При виде такой внушительной силы князь Замовит несколько успокоился за участь дочери и решительно заявил:

– Кто из богатырей сразится с Фелниром и избавит от него мою дочь, тот и станет ее мужем.

На том и порешили.

Спойлер Йомсвикинги

Спойлер Фелнир

Витязи, возымевшие желание жениться на Леславе начали совещаться, как им найти княжну и освободить ее из данского плена. Нетерпеливый же Олежек сразу начал готовиться со своими людьми в дорогу, и собрался в путь уже к вечеру. Вещий князь подошел к сыну, когда тот занес ногу в стремя чтобы вскочить на коня и сказал:

– Езжайте к Варяжскому морю кратчайшей дорогой, сын мой. Фелнир постарается как можно скорее увезти княжну Леславу в Данию морским путем. Знаю, нелегко будет преодолеть горы, которые встанут на вашем пути, но только так можно успеть перехватить похитителей.

Княжич сердечно поблагодарил отца за добрый совет и простился с ним глубоким поклоном. Олег посмотрел вслед сыну и его свите, и в его глазах отразилась глубокая тревога. Подчас его видения не сбывались, и ныне он не мог предугадать, что ждет Олежека в конце его опасного путешествия.

Молодой княжич же не думал об опасности. Мысль о похищенной викингами Леславе все время гнала его вперед, невзирая на препятствия. Упорно двигаясь вперед, его дружина преодолела вскоре вставшие перед ними горы и на третий день углубилась в дикую непролазную чащу. Дорога через лес поздней осенью оказалась непростой – приходилось искать пригодные для движения пути, перебираться через поваленные стволы вековых деревьев, часто соскакивать с коней и хлюпать ногами по болотистой низине, увязая по щиколотку. И самые выдержанные, стойкие воины-русы начали уставать в погоне за похитителями Леславы. Когда стемнело, а они все еще продолжали идти через буреломы и полные дождевой воды рытвины, где легко отступались кони, дядька Радим не выдержал и сказал своему воспитаннику:

– Олежек, остановимся на привал. Гридни наши истомились настолько, что от них не будет проку, когда мы столкнемся с данами.

В ответ лицо юноши выразило крайнюю досаду, но он промолчал, зная, что его наставник прав. После такого трудного перехода и бессонной ночи людям необходимо было восстановить свои силы. И русы устало упали на землю, вяло переговариваясь о том, что было бы неплохо зажечь костер и перекусить.

Самый лучший в дружине молодой охотник Горисвет отправился в лес, подстрелил молодую олениху и притащил ее в лагерь. Товарищи Горисвета обрадовались его удаче, ибо еда у русов уже заканчивалась, и подкрепиться свежим мясом для двигающихся без остановок двое суток мужчин было в самый раз. Умелый куховар Некрас с помощью двух воинов ободрал тушу убитой самки оленя и начал вертеть ее на самодельном вертеле над ярко вспыхивающем огне. Время от времени он поливал ее нежное мясо жиром, стекавшим в подставленный небольшой котелок, и осторожно тыкал в мякоть ножом, пробуя готовность. Запах шел такой ароматный, что даже невозмутимый Радим закрыл глаза в предвкушении удовольствия от вкусного ужина. Только Олежек был по-прежнему неспокоен: то смотрел в сторону леса, то возвращался к горящему костру.

Радим подал княжичу лучший кусок оленины, исходивший ароматом и блестевший капельками золотистого жира. Олежек взял его и машинально съел свою порцию, даже не замечая, что он ест. Его душа по-прежнему рвалась в путь, к любимой княжне Леславе. И он невольно досадовал на своих людей, думавших только о вкусной еде и ночном отдыхе. Ему среди них было неуютно, а что должна была ощущать польская княжна, нежная и боязливая девушка, в плену у беспощадных данов, привыкших к разбою и насилию?! Чем больше Олежек о ней думал, тем больше тревожился. Его душа рвалась на выручку к любимой. И, едва дождавшись, когда лагерь уснет, Олежек вскочил на своего испытанного коня и помчался на нем во мрак ночи, не думая о том, какой опасности он себя подвергает, оставив позади себя верных гридней-телохранителей.

Заболоченные низины русы уже прошли, и к утру Олежек легко подъехал к берегу бушующего Варяжского моря. В заливе неподалеку от леса княжич узрел возле высоких сосен искомый драккар «Молот Тора», принадлежащий советнику короля данов Фелниру. Притаившийся корабль выглядел, как качающийся на сверкающих волнах спящий дракон, на которого падали первые лучи утреннего солнца, и полосатый парус был убран с него, чтобы шквальной морской ветер не нарушал его покоя.

Шестьдесят викингов в разных позах спали вповалку на земле, возле импровизированных столов, составленных из кедровых досок. По всей видимости, накануне они затеяли пиршество, ибо повсюду валялись объеденные кости и опустевшие бурдюки из-под браги и вина. На берегу стояла бы полная тишина, если из шатра, сшитого из парчовой ткани, не доносились бы приглушенные женские стоны и рыдания.