К счастью, вскоре в проеме двери показалась экономка Ханна Эббот, держащая в каждой руке по подсвечнику с горящей свечой и я начала нетерпеливо задавать ей вопросы о самочувствии Дориана.

– Все в порядке, мисс Линн. Молодой баронет снял мокрую верхнюю одежду с себя и съел свой обед, - успокаивающим тоном ответила мне экономка.

– Но почему вы забрали свечи из комнаты хозяина, миссис Эббот? День поасмурный и без этих свеч он останется в сгущающейся темноте, - заметила я, приподнимаясь на цыпочки и заглядывая внутрь комнаты. Мои старания увенчались успехом, мой взгляд уловил неподвижный профиль Дориана, прямо сидевшего возле потухшего камина, и я ощутила душевное облегчение при виде его. Все мои внутренние опасения казались напрасными, мой любимый находился совсем рядом, и даже то, что его разум глубоко поражен проклятием итальянской колдуньи не имело существенного значения для меня, в отличие от прочих окружающих его людей, для которых безумие баронета Эндервилля стало подлинной трагедией.

Подтверждая мои мысли Ханна Эббот глубоко вздохнула и с плохо скрытой горечью ответила:

– Опасно оставлять открытый огонь в покоях хозяина, мисс Линн. Во время усиления болезни он проявляет нездоровый интерес к яркому пламени, и пару раз пытался поджечь занавеси на окнах. Хорошо, что слуги, бывшие рядом с ним, остановили его!

– Однако, как можно оставлять баронета в полной темноте?! Разве это не производит на него тягостного впечатления? – в расстройстве проговорила я, переживая за любимого мужчину, тонущего во мраке.

– Не беспокойтесь, лакей Нед, который за ним присматривает, скоро вернется из ближайшей деревушки и зажжет в его спальне камин, - утешила меня экономка. – А вам нужно идти к себе и отдохнуть с дороги.

После слов Ханны Эббот я ощутила, что действительно очень устала после долгого путешествия и сильных волнуюших впечатлений от долгожданной встречи с Дорианом. Даже вечерний чай меня не прельстил и я, переодевшись в ночное одеяние и накрыв голову чепцем, заснула в своей кровати крепким продолжительным сном.

Утро разбудило меня чириканьем птиц, обосновашимся под крышей Обители Ястреба. Умыв лицо водой из фаянсового кувшина, я тщательно расчесала свои волосы для скромной прически, глядя в небольшое овальное зеркало, стоявшего на трюмо и начала выбирать платье. Приятно было посмотреть на то, как пятнадцатилетняя Элис Финн, заменившая пропавшую служанку Энн Хидс аккуратно развесила мои вещи в шкафу и я дала ей шиллинг в благодарность за ее старания. Худенькая девушка в переднике служанки, казалась на вид еще совсем еще наивной девочкой, она так обрадовалась моей серебряной монете, что вызвалась постоянно помогать мне с одеванием платья. Одновременно с процессом одевания Элис с тихой робостью, почти шепотом рассказала мне историю призрака Белой Леди – жены первого владельца Обители Ястреба, убитой им из ревности – и выразила уверенность в том, что ее предшественница Энн Хидс пропала, поскольку ее утащил за собой в дымоход неупокоенный дух привидения замка.

– Элис, но зачем духу Белой Леди живая служанка? – выразила я ей свое недоумение.

– Чтобы та служила ей, мисс Линн, - с непоколебимой уверенностью ответила девушка.

Я недоверчиво покачала головой, удивляясь тому, как прочно укоренились суеверия среди простонародья. Однако учитывая то, что Элис Флинн только месяц назад пришла служить в замок из деревни не стала сразу ее разубеждать в истинности легенды, которую ей рассказывали в детстве родители, и вернулась к своему внешнему виду, желая поправить выбившийся из прически завиток волос. Не то, чтобы я не верила в привидения, но я очень сомневалась, чтобы им было подсилу увлечь за собой людей из плоти и крови.

Мне предстояло утром в первый раз встретиться со своей будущей воспитанницей Анжелой Эндервилль, и я выбрала черное шерстяное платье, подобное той одежде, которую постоянно носила во время уроков в Лидброк-Гроув. Мне было позволительно, как гувернантке, оживить его белым воротником, и Элис нацепила на мои плечи нарядное кружево, сплетенное в виде листьев и роз.

Утро, не в пример прошедшему вчера дню, было солнечное и яркое, и я в приподнятом настроении отправилась в детскую, надеясь быстро подружиться со своей маленькой воспитанницей. Жизнь улыбалась мне: недосягаемый прежде Дориан был неподалеку от меня, и мне предстояло опекать и заботиться о его маленькой дочери. В моем сердце не было сомнений, что мы станем близкими людьми с Анжелой, и ни о чем плохом я не думала.

Ведомая указаниями Ханны Эббот я без заминки попала в комнату Анжелы Эндервилль. Это была самая большая и уютная детская, которую я видела в жизни! Она была завалена дорогими красивыми игрушками, новая детская мебель изящно смотрелась вдоль стен, обитых красивыми шелковыми обоями в цветочек, детские книжки отличались яркими игрушками. Благодаря любящему отцу, у меня в детстве имелась подобная комната, но наполовину меньше этой. Если бы я в детстве вошла в эту комнату, то подумала, что попала в рай. Но пятилетняя малышка, сидевшая у окна и смотревшая во двор, явно не радовалась окружающему ее благополучию. У нее было настолько печальное и скорбное личико, что у меня защемило от сочувствия к ней сердце.

– Вы – моя гувернантка, мисс? – спросило златокудрое дитя, поднимая на меня свои бездонные огромные глаза.

– Да, мисс Эндервилль, - утвердительно сказала я, продолжая рассматривать ее. Мой опыт школьной учитльницы говорил мне как можно скорее выяснить причину подавленного настроения девочки, которое не способствовало учебе. И на мой мягкий вопрос о причине ее грусти, Анжела откровенно ответила:

– Моя мама умерла, а папа совсем перестал приходить ко мне после того, как мы приехали в Англию. Я все время одна и одна!