Пойдет ли на пользу такой вид воздействия? Не сделает ли одаренный хуже? Все-таки это вмешательство в мыслительный процесс, воздействие на волю, причем без разрешения парней. Согласились бы они впустить в свой разум чужака, позволили бы ему там хозяйничать, пусть все его действия и для их блага?

Сделалось неприятно, я увидел собственными глазами, насколько одаренные опасны для простых людей, с которыми могут сделать что угодно, а те и не заметят.

Посмотрев на Непомнящего, медик сел в зал к Бердыеву и Тихонову, к ним присоединился Валерий Кузьмич, а к нам вышел уж слишком собранный и не похожий на себя Карпин, толкнул речь, что за нами — Москва, нам надо только вперед.

Потом мы немного пообщались, обсудили открытие чемпионата и разошлись по номерам. В полдесятого я лег спать, выпив волшебное зелье, заговоренное Чумаком, великим магистром из той реальности.

Это оказался травяной отвар, как я и думал. Вот только спать не получалось — эмоции будоражили, кружили голову, и уснуть получилось только после часу ночи, причем с мыслью, что внушение нашего врача, выходит, — благо. Не прибегни он к суггестии, парни встали бы не выспавшимися и вареными.

13 июня 2026 г, суббота

Накануне первой нашей игры нам позволили спать до девяти утра, чтобы футболисты набрались сил, но все вскочили в районе семи, как привыкли.

В номерах было прохладно благодаря кондиционерам, но сырость все равно просачивалась, и одежда казалась влажной. Я выглянул в окно.

Небо затянуло серой пеленой, но прохладнее не стало. В Майами в июне температура держится в районе тридцати градусов, это не пустыня, тут ночные и дневные перепады минимальные, а игру могут отменить, с согласия сторон, естественно, если температура выше тридцати пяти.

На завтраке мы сели уже устоявшейся четверкой: я, Микроб, Сэм и Топчи.

— Выспались? — спросил я.

Завтрак был привычным для жителей Союза: на каждом столе несколько каш, творожная запеканка, сыр, кефир, молоко, йогурт, хлеб.

— Как убитый, — отозвался Самат, накладывая запеканку, — выпил то пойло, и как срубило.

— И меня, — кивнул Топчи. — Думал, ворочаться буду, психовать…

— А на меня не подействовало. — Микроб с вызовом посмотрел мне в глаза — все, мол, я знаю. — Если б не сидел на скамейке, боюсь, подвел бы команду.

Я окинул взглядом завтракающих футболистов. В столовой царило оживление, как и говорил Пронин, парни проснулись готовыми победить даже самую сложную команду. Вот только внушение заканчивается там, где начинается реальная физическая подготовка и мастерство. Без этого, на одном энтузиазме, и у Сан-Марино не выиграть.

— Интересно, а все так волнуются? — проговорил Сэм с набитым ртом, прожевал и продолжил: — Ну, вот, мы — впервые и за границей, и на чемпионате. А бразильцы, которые каждые четыре года ездят? Им это, как нам — игры внутри страны, так?

Я пожал плечами.

— Не настолько. Все-таки составы команд меняются, тренеры меняются, каждый чемпионат непредсказуем. На прошлом кто-то в тройку вошел, а на следующем сразу вылетел. Вот кто выиграет в этот раз?

— Бразилия! — улыбнулся Сэм.

— Только не Англия, — буркнул Микроб.

— Французы? — предположил Топчи.

Больше чем уверен, если спросить у наших, кого они видят в финале, то игроки сборной СССР себя не назовут. Да, нас накручивали и раззадоривали, говорили, какие мы молодцы, но в победу никто не верил. Ходили шепотки, что, если до четвертьфинала дойдем, это и будет наивысшим достижением. Да и сами тренеры, наверное, не верили в нашу победу, и это обидно.

Если бы я был суггестором, первое, что внушил бы футболистам — веру в собственные силы, ведь смелость и уверенность — начало победы.

После завтрака мы обсудили стратегию игры, обменялись мнениями и пожеланиями, затем размялись, побегали по зеленой, влажной после ночного ливня траве, и нас повезли в Майами.

Всю дорогу меня одолевал… какой-то трепет, что ли. Словно меня вдруг признали наследником царского рода и пустили во дворец.

Это ж не просто игра! Это — мундиаль, и я здесь! Все мы здесь! Ощущение нереальности происходящего все нарастало, хотелось себя ущипнуть. Я поглядывал на лица футболистов, но все они светились решимостью.

Это ж Майами, блин! Май-а-ми!!! Вон какие пальмы! И дома. И машины — все совершенно другое! Тут бывают те самые торнадо! И океан… как же хочется увидеть его хоть одним глазом!

Вот сыграем — и на Майами-бич! Я и в той жизни слышал, что там, по сути, ярмарка тщеславия и красоты. Увидеть бы своими глазами…

Стадион издали больше напоминал концертный зал под открытым небом. А народа вокруг! Разноцветное колышущееся море народа!

Что будет полный стадион, это к бабке не ходи. Но за кого станут болеть? Австралийцы, или как их тут называют местные, «осси», здесь чужие, а мы — еще более чужие. Не все против нас — и на том спасибо.