Листок с вопросами-ответами, с которыми мы ознакомились, теперь казались шпаргалками на нелепом экзамене по толерантности. Или никто не строит нам козни, а тренерский штаб, как всегда, сгущает краски? Скоро проверим.

— Готовы? — по-русски спросила девочка-переводчица в синем костюме.

Валерий Кузьмич кивнул и махнул рукой. Полицейский, стоящий у входа в конце зала, распахнул створки двери.

Сперва в помещение ворвался гул голосов, шелест и шум, и лишь потом — первые посетители. Постепенно зал наполнился. Вмещал он максимум двести человек, и лишних людей тут не было, только репортеры с беджами телеканалов, стрим-каналов и газет. Стало тревожно, потому что среди них мог скрываться враг, желающий моей смерти. Надеюсь, их проверили металлодетектором.

Суетились операторы, устанавливая камеры, переговаривались журналисты. Казалось бы, каждый сказал слово, но грохот стоял такой, что хотелось поморщиться. Ведущая, жгучая брюнетка в алом платье, с улыбкой наблюдала за ними, дала время, чтобы они расположились, и обратилась к залу:

— Добрый день, дамы и господа! Сегодня с вами я, Натали Гирейчик…

Грянули аплодисменты — то ли она была звездой, о которой я ничего не слышал, то ли собравшиеся просто проявили вежливость.

— … И наши уважаемые гости, тренеры сборной СССР…

Тренеры поднялись. Кузьмич и Бекиевич сдержанно кивнули, Карпин улыбнулся и помахал собравшимся, Тихонов замер истуканом.

— И футболисты команды, которая всех удивила, ведь на протяжении всего существования чемпионатов мира СССР лишь единожды удалось выйти в четверть финал. Так что наши гости уже поставили рекорд! Что вы чувствуете? Вопрос адресуется каждому.

Кузьмич поднялся и сказал:

— Удовлетворение. И острое желание работать дальше. Уверен, мы способны на большее и точно выйдем в финал.

— Давайте пожелаем удачи футболистам из СССР! — бодро воскликнула Натали и зааплодировала.

Все несколько раз хлопнули в ладоши и затихли, приготовились к словесной атаке.

— Итак, что вы чувствуете? — обратилась Натали к каждому из нас.

— Желание играть, — сказал Кокорин. — И побеждать!

— Радость, — Джикия.

— Крылья за спиной, — воскликнул Микроб.

Посыпались эпитеты, переводчики только и успевали переводить и бросать слова в зал.

Хотелось сказать: «Чувствую себя зверем во время охоты» — но я смолчал.

Ведущая рассыпалась словами лести, как кассетными боеголовками, и напомнила, что собравшихся очень много, а у нас, то есть сборной СССР, время ограничено, поскольку скоро вылетать в Арлингтон, чтобы готовиться к игре с Бельгией, потому каждый может задать не более одного вопроса. У всех есть номера. Того, чья очередь спрашивать, выберет генератор случайных чисел.

На стене позади нас вспыхнул экран с изображением стадиона в Арлингтоне, замелькали числа. И прибывшие, и наша команда, обернувшись, жадно уставились на экран.

Я не поворачивался, потому что меня это не касается. Смотрел на наших. Все они приняли расслабленные позы, но за дежурными улыбками читалось напряжение.

Общение с советскими журналистами всегда напоминало встречу с поклонниками, разговоры велись мирно, сейчас трудно было сказать, чего ожидать. Наверняка дружественные журналисты тоже будут, но все равно надо быть настороже.

— Номер тридцать восемь! — объявила ведущая, глядя поверх наших голов.

Поднялась женщина-негритянка во втором ряду.

— Нэнси Готтенберг, «Дэйли спорт». — Она взяла паузу, дождалась тишины в зале и продолжила: — Вопрос главному тренеру. Валерий Кузьмич, правда ли, что ваш центральный защитник попал в больницу с серьезным отравлением?

Судя по встревоженному гулу зала, новость собравшихся удивила. Значит, никто еще не в курсе произошедшего с Коровьевым.

Нэнси продолжила:

— Как вы можете прокомментировать инцидент? Будете ли обвинять принимающую сторону в халатности?

Непомнящий сидел спиной ко мне, но я заметил, как, слушая переводчика, он напрягся, сжал подлокотники.

— Это так, — спокойно кивнул он. — Наш лучший защитник Антон Коровьев действительно в больнице с тяжелейшим ботулизмом, но его жизни ничего не угрожает. Что касается, обвинений, мы не полномочны разбрасываться такими заявлениями. Работает следствие. В его интересах детали не разглашаются.

Нэнси еще что-то спросила, но ее микрофон отключили, и она лишь разевала рот, как рыба.

— Номер сто три! — Объявила ведущая, указав на экран.

Негр в белом костюме, при галстуке, стоящий в проходе, поднял руку.