Шрифт:
Интересно, принесли мне уже газету? Я невольно убыстряю шаги.
2
В ящике для газет пусто. И Варвары Ивановны еще нет. Не забыла ли я ключ? Нет, вот он.
Детская комната милиции — так называется помещение, в которое я вхожу. На самом деле это не комната, а две комнаты и еще коридорчик. Мне никогда бы не удалось добиться такой роскоши, если бы не Володя Панов.
Должно быть, председатель райисполкома здорово напугался, когда Володя в воскресный день позвонил ему домой и отчаянным голосом заявил: «С вами говорит начальник штаба бригады содействия милиции. Немедленно придите в детскую комнату. Сами увидите, что случилось. Скорее!»
Не прошло и четверти часа, как председатель райисполкома был у нас. Он застал в нашей тесной комнатушке и в коридорчике семерых ребят, задержанных комсомольцами во время рейда, и родителей этих ребят, и бригадмильцев. Не то что сесть — стоять было негде.
— Можно в таких условиях работать? — крикнул Володя, стараясь протащить председателя райисполкома сквозь толпу к моему столу.
— Напрасно столько сразу приводите, — попытался было возразить председатель райисполкома, но только подлил масла в огонь.
— Ах, напрасно? Значит, что же, они безобразничают, а нам надо мимо проходить? К этому вы нас призываете?!
Через неделю библиотеку, размещавшуюся в соседней комнате, перевели в другое помещение. Теперь у меня есть кабинет, а в бывшей библиотеке — собственно детская комната. Там заблудившиеся или отставшие от родителей малыши могут поиграть и даже уснуть на широком диване, а ребята постарше, задержанные за нарушение порядка, пишут за столом объяснения. Тут же дежурные члены БСМ беседуют с ними, а если нет задержанных, — играют в шахматы или читают журналы.
Сейчас в детской комнате никого. Это хорошо. Мне надо собраться с мыслями и наметить план действий на сегодня. Куда пойти самой. Куда послать комсомольцев. С кем из ребят поговорить.
Но едва я успеваю сесть за стол, как чьи-то торопливые шаги нарушают тишину. И вот уже стучит в дверь ранний посетитель. Кто бы это мог быть?
— Войдите.
— Здравствуйте, Вера Андреевна.
— Коля! Здравствуй. Входи, входи, что ж ты остановился.
— Некогда, Вера Андреевна, я на минутку. Зашел сказать…
Коля Рагозин. Высокий юноша в дешевом, но аккуратном рабочем костюме, в распахнутом пальто, с кепкой в руке. Коротко остриженные волосы щеточкой поднимаются надо лбом. Черные глаза глядят весело и торжествующе.
— Зашел сказать… Меня приняли на курсы шоферов. Вчера.
Вот оно что! На курсы шоферов…
— Подожди, Коля, но ведь нужно восемнадцать лет.
— Так мне скоро восемнадцать, — возражает он, улыбаясь горделиво и чуть смущенно. — Вы забыли, Вера Андреевна? Я уже полтора года на стройке. Вчера вечером забегал, да вас не было.
— Поздравляю, молодец!
Я крепко жму ему руку и близко смотрю в лицо — в простое открытое лицо рабочего парня.
— И учиться буду. Без отрыва. Не знаю только, одолею ли. Все с семилеткой, даже с десятилеткой двое есть, а у меня, сами знаете…
— Если будешь стараться…
— Стараться-то я буду. И ребята обещали помочь.
— А Володя прислал письмо из армии. Служит на Дальнем Востоке. Передает тебе привет.
— Правда? Я ему напишу. Вы мне дайте адрес.
Я записываю на бумажке адрес Володи Панова. Коля спешит. Он теперь деловой человек, не то, что прежде, когда у него было сколько угодно свободного времени.
Поступил на курсы шоферов. Совсем взрослый парень. Как-то на днях заходил ко мне с девушкой. Если рассказать этой девушке, каким он был несколько лет назад, она, должно быть, не поверит. Впрочем, ей и не нужно знать.
А мне пора приниматься за работу. В одиннадцать должна прийти мать Сережи Гордеева, а до этого еще надо написать письмо на завод. Отец Кости Ваграмова по-прежнему пропивает всю зарплату, а завком считает, что это его не касается. Ну, нет, дорогие товарищи, это ваше дело, я вам докажу, что это ваше дело.
Я пишу письмо, потом разговариваю с Гордеевой, потом меня вызывает полковник Ильичев, от полковника я иду в школу, по пути захожу к матери одной девочки, которая своими проделками перещеголяла многих мальчишек. Я занимаюсь обычными делами, но почему-то весь день меня не покидает настроение праздничной приподнятости. Подсознательно я все время чувствую, что случилось что-то большое и хорошее. В беспокойной сутолоке дня мне некогда подумать об этом хорошем, но оно весь день со мною и во мне. И только вечером, снова оставшись одна, я осмысливаю свою радость. Коля Рагозин. Коля Рагозин поступил на курсы шоферов.