Дальше, без задержки по утренним улицам Ташкента добрались до аэродрома Чингельды. Там уже ждал самолёт Ил-76. После поспешной загрузки, борт взлетел и взял курс на Чимкент. Через полчаса Ворошилов и Ахмеров уже в Чимкентском аэропорту наблюдали, как в машину загружаются два БМД и два БТРа. К ним прилагалось и человек 20 десантников чимкентской бригады. Охрана маршала.

Закончив погрузку и заправку, самолёт с наркомом и сопровождающими их лицами взлетел и взял курс на Читу. Впереди были четыре с половиной тысячи километров пути и боевые действия на реке Халхин-Гол. Следом летел ещё и Ан-12, но ему лететь вдвое дольше, чем Ил-76. Он должен был доставить ещё бойцов и керосин для заправки «семьдесят шестого» на обратную дорогу.

Надо сказать, Ахмеров сильно удивился, когда в Ташкенте их пригласили на борт Ил-76. Левицкий, слушая рассказ Фарида Алимжановича, даже спросил, а почему решили лететь на самолёте без пропеллеров. Ахмеров, задавший такой же вопрос Ворошилову, получил ответ, что лететь надо быстро, груз нести большой, машин с пропеллером таких нет. Да и полёт будет проходить на большой высоте, над ненаселёнными районами, а посадка в Чите во второй половине дня. Велика вероятность, что времени до окончания светлой части суток не хватит у шпионов. Да и кто поверит, что где-то в глуши появился неизвестный воздушный гигант, да ещё и без пропеллеров.

Кроме того, Ил-76 - единственная машина способная садиться на такие площадки, как читинский аэродром в 1939 году. ( Для справки – есть легенда, что японская разведка знала о существовании танка Т-34 в СССР и до 22 июня 1941 года, сообщала Германии о нём. Не поверили).

Полёт прошёл уже в привычном виде. Ворошилов немного повосхищался машиной, Ахмеров немного порассказывал о самолёте всё что знал и помнил, Ворошилов оценил, что он, наверное, первый человек из 1939 года, летящий со скоростью больше восьмисот километров в час, потом это ему надоело, и оставшуюся часть пути каждый дремал в своём кресле. Приземление на читинском аэродроме самолёта из двадцать первого века вызвало безмолвное удивление всех, кто присутствовал при посадке. А таких было немного. Следуя убийственно строгой инструкции поступившей с самых верхов НКВД и НКО, все кто был или мог быть в это время на аэродроме, за исключением минимального количества охраны из спецов НКВД, отправлялись по различным поручениям в другие места, далёкие от взлётно-посадочной полосы и стоянок аэродрома. Все прибывшие самолёты переправлялись вместе с экипажами на другие площадки. Запрещался прилёт любых бортов, кроме литерного. Так прозвали Ил-76местные начальники. Так что, машина приземлялась в гордом одиночестве. Как только машина остановилась, Ворошилов и Ахмеров вышли из самолёта, перегрузили свой багаж в поданную руководством читинской области легковую машину. Не трудно догадаться, что это был «Паккард». Правда, ехать пришлось не далеко. Так же, как и на Жуковском аэродроме, Ворошилов выбрал местом базирования аэродромный домик для лётно-подъёмного состава. Единственное исключение для самолётов, базирующихся на читинском аэродроме, сделали для звена из двух Ан-2, уже давно перебравшихся в Читу по железной дороге, и теперь стоящих под маскировочной сетью в дальнем углу лётного поля. Базировавшийся здесь недавно полк тяжёлых бомбардировщиков перебрался своим ходом на аэродром в районе Баин-Тумена в Монголии и являлся стратегическим резервом командования Красной Армии в этом регионе.

«Паккард» с маршалом подъехал к входу в домик, его встречало всё читинское начальство, и гражданское и военное и "нквдшное". Начальство поинтересовалось, как маршал добрался, предложило, видимо, не в первый раз переехать из этой дыры в другое приличное место. В очередной раз получило отказ на своё предложение и поинтересовалось, вежливо так, зачем, всё-таки народный комиссар прибыл в их, столь далёкие от Москвы и от главных дел места. Климент Ефремович, в свою очередь поинтересовался, как идут дела у местного начальства. Местные отвечали, что всё хорошо. Вот получили приказ помочь развернуть 57 особый корпус Красной Армии на территории дружественной Монголии. Так ведь помогли, к тем пяти с половиной тысячам личного состава корпуса добавили ещё два дивизиона 191-го зенитно-артиллерийского полка. Сейчас ждём прибытия двух кавалерийских корпусов из западных округов. Вернее корпуса уже здесь, даже получили свою технику и артиллерию и грузятся в эшелоны. Ждём команды отправлять и завершения строительства новой ветки монгольской железной дороги. Своими силами начали строительство ветки, от станции Соловьёвск в сторону Халхин-Гола, по упрощённой технологии.

Ахмеров, уже почти два месяца общающийся с маршалом каждый день, видел, как незаметно меняется лицо наркома. Но с другой стороны, местное начальство не знало ни задач стоящих перед командованием РККА, ни предстоящих событий большой войны, и для них Халхин-Гол был всего лишь очередным инцидентом в череде других событий этого неспокойного времени, по идее даже менее важным, чем бои на озере Хасан. Бои шли вот здесь, на нашей территории, а это где-то в Монголии. Вот пусть монголы и разбираются. Видимо, учтя это, Климент Ефремович стал мягче и злость, поднимающаяся из глубины, вдруг отхлынула обратно, но теперь он слушал доклад руководителей, как бы отстранённо. Сообщение местных товарищей подходило к концу, как открылась дверь, и твёрдой походкой уверенного в себе человека в помещение вошёл коренастый, очень сильный с виду военный в абсолютно новенькой, генеральской форме с комдивскими звёздочками на петлицах.

– Здравия желаю, товарищи, комдив Жуков. – Представился генерал.
– Разрешите присутствовать, товарищ маршал Советского Союза.

– Заходи, Георгий Константинович, давно жду тебя. Товарищи, - обращаясь к местному начальству, продолжил нарком, - спасибо за доклад. Нам, извините, с комдивом надо переговорить наедине. Так что, все пока свободны. Да, комдив с дороги, наверное, проголодался. Может можно придумать, что-нибудь перекусить. Вас, товарищ подполковник, я попрошу, тоже остаться.

– Товарищ маршал Советского Союза, комдив Жуков, представляюсь по случаю назначения командующим группы советских войск в Монголии, - снова официально начал Жуков после того, как читинское начальство покинуло помещение и пошло готовить «перекус» для Георгия Константиновича, да и для всех остальных тоже.

– Георгий Константинович, давай по-простому, я Климент Ефремович, а это Фарид Алимжанович. Кончай тянуться, ты не в строю, а то представляешь, как замучается Фарид Алимжанович перед нами тянуться, он ведь всего лишь подполковник, а вчера ещё был, вообще, сержантом запаса. Так, что давайте поговорим, как три старых унтера, коротко и для пользы дела. Ты инструктаж у товарища Сталина получил, книжки про то, как было в реальности Фарида Алимжановича, прочитал. Что ты думаешь о том, сколько личного состава мы сможем провести через обучение на этом конфликте в настоящее время? И ещё, кто там в генштабе вместо Бориса Михайловича, и кого тебе дали начальником штаба? – сразу с вопросов о главном начал Климент Ефремович.

– Вместо Шапошникова, Бориса Михайловича, назначен исполняющим обязанности начальника генерального штаба комбриг Василевский, Александр Михайлович. Начштабом мне назначен полковник Антонов, - начал с конца отвечать Жуков, - генштаб говорит, что даже с почти достроенной временной железной дорогой и привлечением тысячи пятитонных автомобилей из Ташкента мы сможем протащить до Халхин-Гола не более 150 тысяч человек личного состава. В крайнем случае, около двухсот. В генштабе есть предложение начать строительство ещё одной ветки, кроме достраиваемой со стороны Кяхты, новую ветку строить со стороны Читы, станции Борзя, через Соловьёвскую. Тем более, самое большое количество рельсов и шпал для проектируемого БАМа расположено в этих местах. Полковник Антонов оставлен мной в районе Кяхты, навести порядок, и организовать движение эшелонов с войсками. После этого он прибудет район Соловьёвска, для начала строительства дороги оттуда. Карты маршрутов и прочая документация у него имеются. Учитывается маршрут железной дороги построенной в реальности Фарида Алимжановича по территории Монголии во второй половине 20-го века.