Что-то он ей накажет в следующий раз? Сейчас ей казалось, что он загипнотизировал ее, чтобы заставить подчиниться. Потому что неизвестность страшила ее куда сильнее, чем плеть. И с каждым мгновением страх этот делался все сильнее. Ведь что плеть – ну, отхлестали бы, да. Но калечить ее никто бы не стал – она еще молода, еще может работать, а значит – имеет ценность.

Да, отхлестали бы. Да, возможно, посыпали бы раны на спине и плечах солью из озера – благо, в это время года кочевье находилось совсем рядом с солеными берегами. Даже отправили бы на тяжелые работы.

А чего ждать от колдуна? Но с ним она целый день идет и идет, и работать ей совсем не нужно!

Когда кочевье снимается с места, тоже приходится идти с рассвета до заката. И не надо ни копать червей, ни стричь шерсть мамонтов, ни валять эту шерсть.

Но во время многодневных переходов приходилось следить, чтобы мамонты не разбредались далеко. Чтобы страусы не разбежались. Да и много другой работы было. А здесь ничего не нужно делать – только идти. Она сейчас прямо как старшие жены самых богатых и важных мужчин кочевья, или самые красивые и ценные наложницы. Те, что и на живых людей не похожи – а похожи на статуэтки из мамонтовой кости.

От шампуня начало нещадно жечь глаза, так что Накато в первый момент испугалась, что на стянутое снадобье наложили проклятие.

С трудом она промыла глаза. Хвала богам и духам, она не потеряла зрение! Должно быть, просто следовало закрывать глаза при мытье. Что за едкие составляющие в этом снадобье?

Во второй склянице оказалось масло для умащивания. Накато налила пару капель на ладонь и растерла по коже. Наложницы растирали таким образом все тело.

Вернулась к колдуну, завернувшись в одну накидку и прихватив веревку. Тот успел развести костер.

– Выброси это немедленно! – потребовал он, обернувшись к ней. – Накидку эту свою соломенную. Такого ты носить больше никогда не будешь! Выброси сей миг! – он нахмурился, увидев, что Накато собирается возразить. – Не замерзнешь – садись к костру. Вон ткань твоя лежит – просто так тащила, что ли?! Давай разворачивай!

Девушка послушно развернула тюк. Широкая полоса ткани показалась ей пугающе яркой – точно прямо посреди ночи выглянуло солнце.

В такую материю закутывались только женщины самых богатых родов. Рабам не полагалось даже грубой холстины. На что – если есть трава, которую всегда можно нарвать и соорудить себе повязку на бедра и сплести накидку?! А тут – целый тюк такни. Тонкой, мягкой, окрашенной ценнейшей краской цвета солнечных лучей.

– Ну, долго любоваться будешь? – голос колдуна выдернул из оцепенения. – Или ты не знаешь, как сделать накидку из ткани?

Накато озадаченно уставилась на материю в своих руках. А правда – как так хитроумно женщины сворачивают ее, чтобы получились красивые складки? Она приложила край к груди и попыталась обернуться вокруг себя, чтобы замотаться в нее.

Сделать одеяние ей удалось лишь с помощью колдуна. На то, чтобы получилась накидка со складками, ушел аккурат целый тюк.

Целый тюк драгоценной желтой ткани! При мысли об этом девушка ощущала невольный трепет. Она, медленно передвигаясь с непривычки, уселась опасливо на сорванную траву. Поужинали в молчании. Накато все время боялась обронить крошку на свой новый наряд. Свежая ткань топорщилась, когда она поднимала руку или меняла положение тела.

Доев сладкую лепешку, девушка замерла, глядя в костер. Укладываться на землю в желтой накидке ей было страшно.

Колдун какое-то время глядел на нее. Потом насмешливо хмыкнул, полез в кожаный мешок, что носил за спиной. Порылся там недолго и выудил плоский предмет. Протянул ей.

– На вот, полюбуйся на себя, - предложил он.

– Это зеркало?! – озарило Накато.

По телу пробежал трепет – ей приходилось видеть небольшие зеркала в руках Мунаш и в шатре Аситы. Но чтобы коснуться драгоценного предмета, тем более – взять его в руки, она и помыслить боялась. А тут вот так запросто – возьми да посмотри.

– Зеркало, зеркало! Бери давай, трястись потом будешь, - ворчливо отозвался колдун.

Накато опасливо заглянула в гладко отполированную поверхность темного металла. Из глубины на нее взглянула темноглазая девушка с короткими, неровно обрезанными волосами. Красноватая поверхность скрадывала болезненную бледность, худобу и обыкновенные для рабов резкие, острые черты. Пожалуй, эту девушку в отражении, сглаженном мутноватым зеркалом, можно было бы даже счесть вполне красивой. Последнее изумило Накато – она-то отлично знала, что некрасива. Красивых рабов не бывает.

Странно выглядели богатые складки желтой ткани возле костлявого рабского лица. Выпирающий кадык и ключицы не добавляли гармонии. Но это будто бы перестало иметь значение.

– Ну, хороша? – осведомился колдун.

– Твое зеркало лжет, мастер Амади, - проговорила Накато, не зная правильного ответа, но ощущая смутно – он ждет, чтобы она подала голос. – Оно показывает красоту, которой нет.

– Ты, стало быть, считаешь себя некрасивой? – он ухмыльнулся. Не разозлился.

– Красивых рабов не бывает, - Накато осмелела.