Её нога была переброшена через мою, дыхание ласкало мою грудь.

По идее, мы оба должны были быть измотанными. Но стоило мне закрыть глаза, как я понял, что сон невозможен. Возможно, из-за напряжения, которое я чувствовал в её плечах.

Она старалась не заплакать.

Что же произошло той ночью? Вопрос был на кончике моего языка. Я хотел умолять её рассказать правду. Для неё. Для меня. Я двигался вслепую. Как мне ей помочь без света? Особенно если она не позволяла этого? Что произошло?

Я сглотнул этот вопрос и заменил его другим. Тот, который когда-то дал мне цель в один из самых тёмных дней моей жизни: — Как мы её назовём?

Её пальцы рисовали невидимые узоры на моей голой груди.

— Назовём что?

— Лётную школу. Как мы её назовём?

Она приподнялась, слёзы блестели в её прекрасных глазах, а волосы спадали вокруг нас.

Я убрал прядь с её лица, проводя большим пальцем по линии её щеки.

— Помоги мне придумать название.

— Хорошо, — прошептала она, прижавшись обратно к моей груди и продолжая рисовать на моей коже. — Начнём с буквы «А».

28. ВЕРА

Я закрыла крышку ноутбука, сняла наушники и откинулась на спинку стула. Последний час я дорабатывала свой итоговый реферат по дисциплине — Теория и исследование личности. Теперь он был загружен и отправлен профессору. Это был конец семестра. На ближайшие три месяца я могла наслаждаться летом.

Дышать стало легче, словно тяжесть учёбы спала с моих плеч. Последние пять дней были напряженными, приходилось балансировать между экзаменами и учебой, работой и жизнью.

Последнее пострадало больше всего. Почти каждый вечер я приходила к Матео, сразу же занимала этот самый стул и превращала обеденный стол в рабочее место. Он оставлял меня в покое и не подпускал ко мне Алли, а когда она засыпала, уходил в спальню читать.

К тому времени, когда я прокрадывалась к нему после полуночи, он обычно уже спал, с открытой книгой на груди.

Хотя этот забег до конца семестра был изнурительным, мне действительно нравились мои занятия. Я хотела продолжать учиться.

Что было бы, если бы вместо того, чтобы четыре года прятать свои чувства, мы с папой нашли кого-то, с кем могли бы поговорить? Кому могли бы довериться, например, психотерапевту?

Тогда это было невозможно. Даже если бы я хотела поговорить с папой, а я не хотела, он был так же уничтожен той ночью, как и я. Но, возможно, я бы не была такой закрытой, если бы у меня был другой выход.

Возможно, однажды я сама смогу стать этим выходом для других.

Снаружи послышался звук молотка. Я поднялась из-за стола, потянулась, разминая напряжённые плечи, затем надела кроссовки и направилась на задний двор.

Апрель пролетел как в тумане, полном дождей, но начало мая озарило нас солнечными днями. Воздух пах свежестью — сосновой хвоей и скошенной травой.

Матео провёл весь день с Алли на улице, чтобы я могла сосредоточиться и закончить свою работу.

— Папа! — её звонкий голос разнёсся по воздуху, когда я спустилась с крыльца и обогнула угол дома. Она что-то держала в руке и бежала к тому месту, где он работал над камином. Хотя, судя по размеру круга из каменных плит, это больше походило на террасу.

— Росток, — он снял рабочие перчатки и поправил кепку, надвинув её назад, как раз когда она подбежала к нему.

— Это класивый камешек!

— Да, это действительно красивый камешек, — он взял его у неё, повертел в руках, разглядывая со всех сторон. — Что мы с ним сделаем?

Она забрала его обратно, размахнулась и бросила изо всех сил. Камень упал примерно в полутора метрах от неё.

— Улетел! — она счастливо всплеснула руками.

Он рассмеялся, покачал головой и шутливо шлёпнул её по попке.

— Иди найди мне ещё один.

— Холошо! — она снова побежала по траве, приседая, чтобы выбрать новый камешек.

Матео с мягкой улыбкой смотрел ей вслед, на мгновение проникнувшись к ней чистой, бесконечной любовью. Затем он вернулся к работе: натянул перчатки и поднял каменный блок, чтобы отнести его к месту, где строил круглую подпорную стену.

Мышцы его бицепсов напрягались, растягивая рукава футболки. Белый хлопок обтягивал плечи и спину, мокрые от пота. Пыльные и грязные джинсы плотно облегали его мощные бёдра и подчёркивали изгиб ягодиц.