Я прикинул в уме, да и на желудок свой сориентировался. Тётка в электричке накормила меня двумя пирожками с картошкой. Так что не оголодаю, и это факт. На моих часах показывало, что до обеда чуть больше часа.

– Да конечно подожду! Вместе веселей, - обрадовался я.
– И деда подождём. А можно я тут покружусь? Или техника безопасности не позволяет?

– Не позволяет, - вздохнула бабушка.
– Айда к вагончику.

– Жаль!
– немного огорчился я.
– Но ничего, вот вырасту, и в железнодорожники пойду. Буду на "железке" работать, как ты с дедом.

На обед мы двинулись все втроём. Дед был очень рад тому, что я приехал. Любимый внук как никак!

Пока мы шли до дома, я подметил одну особенность. Пацаны, через одного, носили такие же кепчонки, как у меня. То есть, здесь, вне города, такая мода воспринималась спокойно. Не было такого кипеша вокруг них, как ни странно.

В наших городских дворах считалось, что если носишь "хулиганку", то значит и по натуре ты такой, если ещё того не хуже. Воровская романтика и все дела! Ещё немного, ещё чуть-чуть и покатишься ты парень по наклонной. Пойдёшь по линии воровской да жиганской. А там и сгниёшь в колонии или тюрьме! Вот так общество и определяло место тебе в этом мире.

Дни на каникулах текли по-разному. Когда галопом да вскачь, а когда и тянулись, как резина. Я бабушке и деду очень часто помогал по хозяйству. Поливал огород, кормил свиней, кур и прочую живность да помогал собирать всё то, что выросло на грядках.

Пропадал я часто и на рыбалке. Домой притаскивал разную рыбёху, бабуля была довольна. Дед не так часто мог ходить на рыбалку, а бабушка очень любила рыбку. Причём готовила её очень вкусно. Либо пожарит, либо уху сделает, да так вкусно, что за уши было не оттащить нас всех троих.

Иногда, нет-нет, меня посещали мысли об отчиме. Если весь прошлый, 1986-й год, он вёл себя ещё прилично, то с начала 87-го как с цепи сорвался. Отчим начал пить ещё больше, и мне теперь часто перепадали подзатыльники ни за что и ни про что. Можно сказать, на ровном месте. Но я крепился как мог. Пиком, конечно же, стал отбор шахмат на День Пионерии. После этого я возненавидел его всей своей уральской душой. Вот же гад!

Вот и сейчас, лёжа на кровати, я просто мечтал. Мечтал, чтоб отчим пропал без вести или что-нибудь с ним случилось. Я лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.

– Жень, ты чего не спишь?
– заглянул в комнату дед.

– Да вот, не спиться и всё тут, - вздохнул я.
– Бывает такое у меня.

– Не пойдёт так!
– покачал головой дедушка.
– Ночью спать надо. Успеешь ещё в жизни надуматься. Ты отдыхай пока, а то скоро в школу, там уроки учить придётся. Много уроков.

– Да ерунда!
– отмахнулся я.
– Щёлкаю эти уроки, как семечки. А проблема в отчиме. Невзлюбил он меня и всё тут.

– Вот оно что!
– нахмурился дед.
– А Лида что на это? Неужели молчит?

– Да я и не жалуюсь матери особенно. У неё итак забот полон рот, - хмыкнул я.
– У неё в другой школе "детей" навалом. Тут не до своего сына!

– Дела!
– крякнул деда.

Каникулы подходили к концу. На дворе стояла середина августа. Я тихо вздыхал, возвращаться в город мне очень не хотелось. Опять терпеть придирки отчима при полном безразличии матери. Хоть впору переводиться в школу здесь, у деда с бабой. Да и жить остаться у них навсегда. Помощник бабуле с дедом явно требовался, и я б с большим удовольствием занял бы это место. Но таких предложений мне не поступало. Молчал на эту тему и я. А, значит, вертаться в Свердловск и решать там что-то самому. Побои отчима я не намерен был терпеть!

Почти перед самым отъездом дед решил зарезать одного порося, чтобы со мной передать мяска в город. Я напросился на убой скотины. Даже и сам не понял, зачем и для чего я это сказал. На моё предложение дед только пожал плечами:

– Ну пойдём. Не побоишься-то?

– Неа!
– весело ответил я.
– Курям научился головы откручивать? Научился. Пришло время крупной добычи!

– Охотнищек нашёлся!
– улыбнулся дед.
– Ну пошли. Только, чур, в обморок не падать.

Я спокойно глядел, как дедушка прирезал порося и даже напросился на разделку туши. Взяв в руки большой тесак, я под руководством деда, разделал остатки свина. Бабуля только руками всплеснула, когда мы появились из сарайки, перепачканные в крови:

– Жень, ты зачем? Дед-то и сам мог поросёнка того...

– Мог!
– перебил я бабулю.
– Но мне захотелось попробовать, вот и всё! Вот не станет вас, заведу своих поросей. И как я разделаю их тогда? Учиться всему надо сызмальства!

Бабушка на это только покачала головой: