Что, если бы она рассказала ему все той ночью в сарае?

Она подавила рыдания, оставаясь неподвижной, пока матрас не прогнулся. Пайпер легла рядом с ней, толкнув Паркер своим животиком.

— Это очень сильная боль для того, чтобы терпеть ее в одиночку. Почему бы тебе не поделиться немного со мной, прежде чем она окончательно сломает тебя? — прошептала Пайпер.

Паркер зарыдала сильнее. Она этого не заслуживала. Не от Пайпер. Паркер осудила ее несправедливо. Испортила ее свадьбу. Держала обиду целую вечность. А потом сделала то, чего поклялась никогда не делать, — стала изменщицей.

Лгуньей.

Презренным человеком.

— Леви не приедет, — прошептала Пайпер. Это не был вопрос. Она просто знала.

Паркер покачала головой.

— Его потеря. — Сестра погладила ее по волосам, как Паркер делала это со Стефани после похорон.

— Моя… — голос Паркера прерывался между рыданиями, — …э-это моя п-потеря.

Пайпер поцеловала Паркер в затылок.

— Я люблю тебя.

Паркер повернулась к своему отражению. Пайпер окружало сияние беременности, и оно ей очень шло.

— Я тоже тебя люблю. — Она всхлипнула. — Но теперь я ненавижу себя.

Наружу вырвалось еще больше рыданий.

— Ох, Паркер… — Пайпер стерла слезы со щек Паркер большим пальцем, и Паркер зажмурилась.

— Я у-ужасный ч-человек.

— Нет, — прошептала Пайпер. — Если хочешь, чтобы это утверждение было верным, тебе нужно убрать прилагательное.

*

Паркер плакала, пока не заснула. Проснулась она уже посреди ночи.

Не одна.

Окруженная теплом.

И в ловушке. Пайпер спала с одной стороны, а мама — с другой.

В тот момент она знала, что даже если никогда больше не увидит Леви, с ней все будет в порядке. У нее была семья. Которая любила ее без осуждения. Кому она могла доверить свои самые сокровенные тайны.

— У меня был роман с Гасом Уэстманом.

Оба тела рядом с ней зашевелились. Она знала, что они проснулись, но никто не сказал ни слова.

— Мы никогда не занимались сексом. И у его жены тоже был роман, но это ничего не меняет. Я полюбила женатого мужчину, а он полюбил меня. Это было неправильно. Я ничего не сказала Леви, и это тоже было неправильно. Никто мне не поверит, но я сделала это, чтобы не запятнать его воспоминания о них. Хранить все в секрете было труднее, чем рассказать ему. Это причиняло боль, сбивало с толку, смущало и было уничижительно. Очень уничижительно. Но я надеюсь, что это не то же, что как я всегда считала измену… — она вытерла скатившуюся по лицу слезу, — …непростительной.

Пайпер взяла Паркер за одну руку, а Джейни — за другую. Паркер сжала их руки в знак молчаливой благодарности, нерушимой связи. Любви, которая будет длиться вечно.

*

На следующее утро три женщины завтракали в фермерском доме без Калеба и Барта. Было пролито больше слез, принесены извинения и даровано прощение. Паркер должна была исправить то, что могла, и отказаться от того, что уже не подлежало исправлению. Отпустить было тяжелым уроком.

— Итак, что ты теперь предпримешь в плане работы? — спросила Джейни, наполняя кружки кофе и стаканы соком.

— Не знаю. Поищу что-нибудь. Я знаю, ты хочешь, чтобы я осталась здесь, но…

Джейни накрыла ладонью руку Паркер.

— Но ты взрослый человек с мечтами, и тебе нужна свобода.

Паркер вскинула брови и взглянула на Пайпер, которая с усмешкой пожала плечами держа стакан с соком.

— Инопланетяне похитили нашу маму?

— Нет. — Их мама откинулась на спинку стула. На ее лице отразилось нечто напоминающее смесь любви и беспокойства. — Я хочу быть вашим спасательным кругом, а не якорем.

— Не знаю, Пайпер… она выкладывается на все сто, устанавливая мамину планку довольно высоко. — Паркер ухмыльнулась.

— Ммм… — кивнула Пайпер, потирая живот. — Давно пора.

Джейни притворно нахмурилась.

Задняя дверь открылась.

— Тук-тук. Риэлтор только что отдал ключи. — Калеб показал всем связку. — Раз его не закроют до часу, можем начать переносить кое-что из вещей уже сейчас.

— Носите, сколько хотите, ребята. Я подожду здесь, под кондиционером, с поднятыми опухшими лодыжками. — Пайпер послала Калебу воздушный поцелуй.

— Я могла бы отвлечься и потратить немного энергии. Давайте уберем эти коробки из моей кухни.

Паркер встала и отнесла тарелку и кружку в посудомоечную машину. На мгновение она остановилась, глядя на стойку, где они с Гасом были в ночь вечеринки. Горе было подлым мелким ублюдком, всегда прятавшимся за углом. Возвращение в Айову, возвращение в этот дом, а также переезд Пайпер и Калеба в дом Гаса и Сабрины означало, что в ее жизни будет много таких углов. Ей нужно найти способ пережить их, принять, и, возможно, когда-нибудь эти углы исчезнут.