Чем монголы смогли скрепить свою державу? Он же были вроде бы как обречены на быстрый распад. Но нет, продержались. А причина — это китайский опыт управления, система, строящаяся на жесткой дисциплине. Ну и ямские станции помогли, некоторые менее важные вещи тоже были, но без системы — никуда. Нам нужна система!

И я собираюсь решительно сражаться на то, чтобы выпускников моей академии через три года, после курса обучения, который я же и составил, принимали на службу и удельные князья, но, что главнее, великий князь. Посадником может быть кто угодно, это дело Изяслава. Однако, иметь понимание административной работы, документооборота, пусть и в высшей степени примитивного, обязаны служащие того самого посадника.

Вот к примеру, как проводить реформу налогообложения? То, что сейчас — это просто ужас ужасный. Что есть такое «соха», от которой высчитывается налог? Я, живущий здесь, не могу ответить. В день один пропашет одно количество десятин, а второй, в два раза больше сможет.

Так что перепись населения необходима. Отсюда и налог и денежная реформа возможна при накоплении серебра. И тогда существенно лучше будет обстановка, богаче и правильнее.

Может складываться впечатление, что я хочу установить контроль над теми регионами, где будут трудиться выпускники Академии, но на самом деле, это не так. Однако, нужно будет еще убедить власть имущих в том, что никаких тайных дел я вести не собираюсь.

Нужен «подарок» Изяславу, чтобы он меньше смотрел на Братство, как на набирающее политический и военный вес явление. Он уже должен волноваться и опасаться меня и той организации, что я возглавляю. Вероятно, вот эта попытка стравить меня с Ростиславом Юрьевичем, и есть результат страхов и опасений киевского князя.

А теперь он еще узнает, что Братство участвовало в народных волнениях в Суздале и Ростове. Обязательно вспомниться Изяславу и то, как он пришел к власти. Тогда в Киеве произошло восстание. Причем, киевляне поднялись на бунт аккурат тогда, как в стольном граде была дружина Ивана Ростиславовича Берладника со мной в своем составе.

Страшно должно быть любому правителю, когда и его вот так скинуть можно через искусственно созданные народные волнения. Поэтому мне нужно быстро, сразу же после войны с Булгарией, идти за «подарком» для великого князя, за Тмутараканским княжеством. Ну, и поговорить необходимо с Изяславом по душам. Мне нечего скрывать, я уже почти готов делиться. И управляющие — это даже подарок, так как одной из наук у них будет ведение хозяйства.

— Как разместили епископа и преподобную Ефросинью Полоцкую? — задал я вопрос Арону, раз уже затронул его зону ответственности.

— Не жалуются. Все у них есть, два воза еды, бумаги завезли, а также иконы, — отвечал купец.

— Вот и хорошо, но моего иконописца никому не показывать. Точно переманят, а он мне нужен здесь, самородок такой, — сказал я и усмехнулся. — С сегодняшнего дня ты, Арон Наумович, становишься головным войтом. Все хозяйства, производства, торговля — все на тебе. Это не значит, что я не стану вмешиваться в дела, очень даже буду это делать.

Арон встал с лавки и поклонился. Не было заметно в нем энтузиазма. Но на безрыбье и Арон везде пригодится.

— Воевода, а что ты думаешь делать с Ростиславом Ивановичем, сыном галичского князя? — спросил Алексей, который получил аж четыре сотни гривен серебром лишь за то, чтобы вовремя задавать такие вот вопросы.

Я знал об этой сделке. Знал и пока смолчал. К Ростиславу Ивановичу, сыну моего предшественника на посту воеводы Братства, я относился очень благосклонно. Парень он не только правильный, но и с характером. Мало того, так уровень обучения княжича еще год назад мне казался высоким, в индивидуальном мастерстве онзначительно превосходил своих одногодок, что тренируются в Братстве.

— Требую четыре сотни гривен за то, что он станет витязем, — сказал я, непрозрачно намекая на взятку, что получил Алексей.

И пусть в этом времени такие соглашения и не считаются взяткой, но мое отношение к любым тайным делам все знают.

— Как же так, воевода? Разве же это покупается? — возмутился Ефрем, наверное, единственный, кто не уловил сарказма.

— А бывает так, что тысяцкие берут деньги за продвижение других? — вопросом на вопрос отвечал я.

— Так, почему и не взять, коли дают? Я же для общего блага, я же в общую казну Братства, — то ли быстро сориентировался Алексей, то ли, действительно, собирался сдать деньги в казну.

— Сдай, тысяцкий! — сказал я, более не акцентируя на этом казусе внимание. — Итак, по нашим планам…

Я все же собирался ударить по Ростиславу Юрьевичу. Посоветовавшись с епископом Ануфрием, не то, чтобы получил благословение, нет, а вот заверение в поддержкеуслышал. Это развязывало руки.

Зол был епископ и несколько растерян. В нем, наверное, просыпались те чувства, которые побуждали пап римских требовать сожжения или иных кар на инакомыслящих. Мне докладывали, что Ануфрий практически не выходит из церкви, а Спиридон в моментах, когда не принимал многочисленные сведения со всех городов Владимирского княжества, наблюдал, как епископ нескончаемо молится, взывая к Господу, дабы тот даровал ему спокойствие.