— Так долго, да?
– Замечает Нико.

Я скосил на него глаза.

— Я и сам могу получить много кисок, Саути. Спасибо вам за вашу заботу.

Ложь.

Он поднимает руки вверх, ладонями ко мне.

— Я просто спрашиваю, черт возьми! Я не видел тебя ни с кем уже долгое гребаное время, чувак. Я волнуюсь. Твой член все еще работает? Я не буду судить, к тому же сейчас для этого делают таблетки и прочее дерьмо.

Я качаю головой, закатываю глаза, указательными пальцами потираю виски. Этот идиот.

Честно говоря, я не уверен, что мой член все еще работает. Я бы не знал, учитывая, что у меня не было секса чуть больше четырех лет. Мне отсосали член, или я должен сказать, попытались отсосать мой член на вечеринке после игры, но девушка была брюнеткой. Поэтому, когда я посмотрел вниз и не увидел тех красных волн, разливающихся вокруг меня, или тех зеленых глаз, когда она подняла взгляд, я не смог продолжать в том же духе. Секс теперь казался бессмысленным. Все, что требовало от меня каких-либо эмоциональных усилий, казалось чертовски неуместным.

Все, что было после нее, казалось мне пустой тратой времени.

— Эй, чувак, переключи канал с этого дерьма!

Я слегка поворачиваюсь и вижу безумно полного мужчину, ругающего бармена за то, что он переключил то, что, как я полагаю, было ESPN. Люди и их виды спорта. Я начинаю оборачиваться, когда слышу что-то, что вызывает у меня интерес.

— Это сейчас показывают по всем спортивным каналам, чувак. - Бармен огрызается в ответ: — Эта цыпочка, очевидно, побила чертову кучу рекордов. Она должна быть выбрана в первом раунде драфта.

У меня по спине пробегают мурашки, на языке появляется вкус лимона, и на мгновение мне кажется, что я чувствую запах ее лавандового шампуня. Перевожу взгляд на экран телевизора, на котором они сосредоточены, пытаясь унять комок в горле.

Экран гаснет перед началом воспроизведения видео. Высокая фигура пробирается через хоккейный туннель, на ее футболке жирно напечатан номер тридцать три. Длинные рыжие волосы колышутся взад и вперед, когда она идет. Как только она достигает конца туннеля, на видео звучит голос.

— Дочь легенды, – начинает он перед тем, как показать основные моменты младшего Салливана во вспышках. «Я переживаю один из таких моментов», - думаю я про себя. Мои глаза прикованы к телевизору. Они не сдвинулись бы с места, даже если бы я захотел.

— Хоккейный вундеркинд, который проявил свой талант в юном возрасте ...– Видеоклипы о маленьком ребенке, который обыгрывает других детей, забивает голы, празднует вместе со своей командой. Это монтаж всего, что она есть, всего, чем она стала, всего, чем она будет.

— Она била рекорды, выигрывала чемпионаты, создавала историю.
– На экране появляется коллаж из голов. Основные моменты из ее школьных и студенческих лет. Видео показывает моменты, когда она выигрывала чемпионаты, время, когда она била рекорды, к которым никто не прикоснется годами.

Моя грудь горит от гордости, у меня нет на это права. Но я все равно это чувствую. Этот момент, ради которого она так чертовски усердно работала. Все эти утренние тренировки, волдыри, сломанные ребра. Теперь все это стоило того. И все же я здесь не для того, чтобы отпраздновать это вместе с ней.

Теперь на экране видно, как она сидит в раздевалке своего колледжа, ее голова опущена, звуки громкой музыки звучат на протяжении всего видео. Ее волосы спадают на лицо, локти опираются на мягкие колени. Клип увеличивает изображение того, как она обматывает лентой свою клюшку в замедленной съемке.

— Сейчас? Она придет, чтобы изменить правила игры в женском спорте. У нее есть незаконченное дело. Все, чего она ждет, - это чтобы ее назвали по имени. Вы готовы увидеть, что будет дальше?
– Камера поворачивается к ее конькам, прежде чем переместиться к ее лицу.

Я смотрю, как она поднимает голову, чтобы посмотреть в камеру. Эти зеленые глаза пронзают меня сквозь экран, удерживая на месте. Я делаю слышимый вдох, когда ее имя появляется над ее лицом, заканчивая видео.

Я не хотел смотреть на это, но я не мог не смотреть на нее. Я был многим ей обязан.

Я не могу поверить, что забыл о женском драфте сегодня вечером. Черт возьми, как это прошло почти четыре года? Как это я так давно ее не видел? Раны, которые я пытался залечить, снова широко открылись. Я истекаю кровью прямо посреди этой забегаловки.