— Боже милостивый, черт возьми...
– Я стону, продолжая входить и выходить из нее. Наклоняюсь, вставая в полный рост. Я агрессивно хватаю ее за талию, прижимая к своей, чтобы полностью заполнить ее. Используя ее бедра как рычаг давления, я начинаю снова и снова входить в нее. Каждый раз, когда я притягиваю ее к себе, она полностью наполняется моим членом.

Я слышу хлюпающие звуки соединения наших тел. Он рикошетит от каждой поверхности в этой комнате. Шлепки по нашей коже каждый раз, когда я оказываюсь внутри нее. Мои пальцы впиваются в ее бедра, когда Валор кричит от удовольствия подо мной. Я оставляю метку на ее коже, в то время как она оставляет метку на моей душе.

— Я… я собираюсь… Черт, я сейчас кончу, - хнычет она. Я нажимаю большим пальцем на ее клитор, медленно массируя его, наблюдая, как она разрывается на части.

Это духовный момент больше, чем что-либо другое, наблюдать, как она опускает все свои щиты, все стены. Она полностью уязвима для меня. Ее стенки сжимаются вокруг моего члена, как тиски, вырваться из нее будет физически невозможно.

От моего оргазма у меня перехватило дыхание, когда я полностью заполнил ее. Она дергается, последствия ее оргазмов доят все, что у меня осталось. Пот покрывает мое тело, и запах секса разносится по всей комнате.

Делая глубокие вдохи, вдох и выдох, я кладу голову ей на плечо, когда она задыхается. Ее пальцы запутались в моих волосах, играя с их кончиками, в то время как я просто стою там, внутри нее. Наслаждаясь ощущением близости.

Поднимаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом, и она одаривает меня потрясающе усталой улыбкой. Я убираю несколько выбившихся прядей волос с ее лба. Ее рот открывается, и я ожидаю чего-то вроде "это было потрясающе" или чего-то вроде похлопывания меня по спине за мою потрясающую секс-работу, но, конечно, с Валор ничего никогда не бывает очевидным.

— Мы можем заказать пиццу?

Я опускаю голову ей на грудь, смеясь сначала медленно, но потом это превращается в один из тех смехов, от которых болит живот. Момент, в котором хочется жить вечно, над которыми я хотел бы смеяться всю оставшуюся жизнь, когда она была рядом со мной.

Я думаю, что именно в этот момент я понял, что влюблен в нее.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Бам.

Бам.

Бам

Я стону, переворачиваясь на спину и закрывая лицо руками. Смотрю сквозь пальцы, ища часы на прикроватном столике Бишопа. Часы показывают пять. Пять часов гребаного утра. У меня нет занятий до девяти.

Я перекатываюсь к Би, улыбаясь его растрепанным волосам. Они растекаются по всему его лицу, его мягкое дыхание раздувает их вверх и вниз. Я двигаюсь к нему, ползу, пока не оказываюсь у него на коленях. Он проспал бы всю гребаную Третью мировую войну, я в этом уверена.

Наклоняюсь, покусывая мочку его уха.

— Бишоп... - Тихо шепчу я. Я чувствую, как его утренний стояк трется о мою уже влажную щель. Я полностью голая из-за того, что Бишоп не мог держать свои руки при себе всю ночь. После напряженного момента в офисе мое тело смертельно устало, но после того, как он накормил меня пиццей, он захотел от меня большего.

Я слышу, как он тихо стонет, и ухмыляюсь. Сажусь, глядя на него сверху вниз, наблюдая, как он открывает глаза. Эти голубые радужки сияют в лучах утреннего света. Его руки находят мои бедра, мягко покачивая меня на своем члене. Я стону, прикусив нижнюю губу. Мое тело так болит, но уже так готово к нему.

— Ты ненасытен.
– Я хихикаю, кладя руки ему на грудь. Он наклоняется, обнимает меня за талию, целует плечо и ключицу.

— И ты мокрая. - Его утренний голос хриплый, грубый, и от этого мои соски твердеют. Я запускаю пальцы в его волосы, медленно целую его в губы. Это неторопливо, лениво, как будто мы делаем это каждый день.

Я снова слышу стук и вздыхаю:

— Кто, черт возьми, здесь в пять часов в воскресенье?

Он скулит, крепче сжимая меня в объятиях.

— Может быть, если мы проигнорируем это, они уйдут, - бормочет он в мою кожу. Я смеюсь чуть громче, отталкивая его от себя. Я целую его в лоб. Скатываясь с его тела.

— Иди открой дверь, детка.

Бишоп выскальзывает из кровати, натягивает боксеры, затем шорты. У него все время такой настрой, что я хихикаю. Смотрю, как его тело идет к двери, и прочищаю горло, приподнимая бровь. Он улыбается, возвращается ко мне и нежно целует меня в губы.

— Счастлива?
– он игриво фыркает.

— Я была бы еще счастливее, если бы ты сварил кофе. - Я дарю ему свои лучшие щенячьи глаза и надеюсь, что это сработает. Он смеется, качая головой, и направляется к входной двери, чтобы посмотреть, кто здесь.