Я подхожу к ней ближе, хватая ее за подбородок большим и указательным пальцами. Поворачиваю ее лицо, чтобы она посмотрела на меня, эти изумрудные глаза вспыхивают от эмоций, и на секунду мне кажется, что она хочет, чтобы я ее поцеловал, но это проходит так же быстро, как и появилось. Эти глаза никогда не лгут мне.

— Возможно, между нами было много дерьма, но я никогда, - я смотрю ей в глаза, моя челюсть тикает, - Ни разу, черт возьми, никогда не сомневался в том, кем ты была как хоккеистка. - Ухмылка расползается по моим губам, когда она пытается отвести от меня взгляд, но я просто удерживаю ее там. — Говори, что хочешь, но я тебя знаю. Я всегда любил и всегда буду любить. Ты не можешь спрятаться от меня, и это тебя бесит, не так ли? Несколько лет и парень-придурок не изменят того, что я знаю о тебе.

Я не хотел, чтобы у меня вырвался комментарий о парне. Но мои эмоции были слишком накалены. Я никогда не знал, что собираюсь ей сказать, она пробуждала во мне то, о существовании чего я даже не подозревал. Огонь горит в ее глазах, и она ухмыляется.

Маленькая гребаная засранка.

— Ты знаешь, что у меня есть парень? Ты что, следил за мной? Он не придурок. Я не помню, чтобы вы встречались с ним, так откуда же ты знаешь, как он себя ведет? Это верно... Ты думаешь, что знаешь, блядь, все.
– Она вырывает свое лицо из моих рук, убирая волосы за ухо.

Поскольку я уже арестован за то, что знаю о нем, я могу с таким же успехом выложить все, черт возьми.

— Он был одет в гребаный розовый костюм на твоем драфте. Розовый, Валор. Насколько еще большим придурком он может быть? Держу пари, что за его ногтями ухаживают лучше, чем за твоими. Или, дай угадаю, у вас у обоих одинаковые маникюры и педикюры?

Я вел себя как придурок, но мне было все равно. Как, черт возьми, младшему вообще понравился этот парень? Я знаю, что он тоже считает себя слабаком, все хоккеисты думают одинаково. Мы все устроены иначе, чем обычные спортсмены.

Она закатывает глаза, скрещивая руки на груди.

— Нет ничего плохого в мужском уходе. Некоторые парни гордятся тем, как они выглядят. Не все хотят вылезать из постели с сексуальными волосами, пахнущими киской. Это называется ”класс", может быть, тебе стоит попробовать, Бишоп.

Я знаю, что должен злиться, но все, что сейчас происходит, делает мой член твердым. Ее язвительный рот одновременно является самой раздражающей чертовой вещью на земле, но также и моей любимой чертой в ней. Я громко смеюсь с саркастической улыбкой на лице.

— Раньше ты была причиной того, что мои волосы были такими чертовски растрепанными, ты чуть не вырывала их. Если я правильно помню, у тебя не было проблем с моим запахом, когда мое лицо было спрятано между твоих бедер. - Я пробегаю глазами вверх и вниз по ее телу, облизывая нижнюю губу.

Похоть вспыхивает на ее лице, и цвет свежих роз окрашивает ее щеки.

Шах и мат, Вэлли, детка.

— Прекрати так на меня смотреть! Господи, ты просто бесишь!

Она перебрасывает волосы через плечо, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Дует ветер, отбрасывая прядь волос ей на лицо. Я провожу языком по передним зубам, протягиваю руку вперед и дергаю за одинокий завиток.

— Я не могу не смотреть на тебя, Валор. Даже когда я не смотрю на тебя, я все равно вижу тебя. Я вижу тебя точно так же, как ты видела меня в той машине четыре года назад. Нам не нужно смотреть друг на друга, чтобы понять.

Она отступает назад, как будто я пытался ударить ее ножом.

— Я ухожу. Сейчас.
– бормочет она. Валор поворачивается и начинает идти к выходу, убегая от меня так быстро, как только возможно. Я не могу позволить ей снова уйти, не извинившись. Это физически убивало меня.

— Подожди, Валор, подожди!
– Кричу я, быстро идя, чтобы догнать ее, и хватаю ее за запястье. Поворачиваю ее лицом к себе и замечаю румянец на ее щеках. Ее глаза стали мягче, и они кажутся стеклянными. Клянусь, если она заплачет, я сломаюсь на глазах у всех этих людей.

— Мне нужно кое-что сказать, просто позволь мне сказать это, и я оставлю тебя в покое.

Я смотрю, как она закусывает губу, вырывает свою руку из моей хватки и смотрит на меня с такой грустью в этих зеленых глазах, которые я люблю, что это разбивает меня еще больше. Люди вокруг нас проходят мимо, как будто мой мир не качается на оси, как будто мы не две души, сталкивающиеся друг с другом, кажется, в сотый раз.

— Нет, пошел ты. Что бы ты ни собирался сказать, это не заставит меня чувствовать себя лучше, это только заставит меня чувствовать себя хуже. Ты только хочешь заставить себя чувствовать лучше из-за того, что был дерьмовым парнем или что бы это ни было, черт возьми. Так что не стой тут и не веди себя так, будто все, что ты собираешься сказать, предназначено для меня, а для твоего долбаного чувства вины.

Одна слеза скатывается с ее глаза, и она вытирает ее. И снова она начинает уходить от меня. К черту это дерьмо. Она стоит ко мне спиной, пока мой голос доносится до нее.