Леопольд снова поднял на меня глаза, перекрестившись и сказав:

— Поверьте, князь, я добрый католик и никому зла не желаю. А в своих безумных действиях раскаиваюсь. Отпустите меня. И я обещаю сразу же уехать в свой замок и сидеть там под добровольным домашним арестом до окончания всей этой войны.

— Замок у вас есть, говорите? А что он собой представляет? — заинтересовался я.

— У меня получше, чем этот полуразрушенный Гельф. Я владею добротным замком и хорошо укрепленным. С большими запасами в подвалах. Почти неприступная крепость, в которой мои предки не один раз выдерживали осады. Здешов-Козел называется, — поведал Леопольд.

— И где же расположен ваш замок? — спросил я.

— В горах. В дне пути на лошадях к юго-востоку отсюда, — ответил виконт.

Мой интерес был совсем не праздным. Я думал о том, что раз у проштрафившегося виконта имеется собственный замок, то необходимо использовать это обстоятельство с выгодой. Одно дело выходить из Гельфа с отрядом, фактически, в никуда. И совсем другое — двинуться целенаправленно из одной крепости в другую. Тем более, что и путь не слишком далекий. А юго-восточное направление меня вполне устраивало, хотя бы тем, что там, если верить Годэну, не стояли французские гарнизоны. Ну и поближе к границам Российской Империи все-таки продвинемся.

А в крепости виконта можно будет не только подкрепиться и отдохнуть, но и отбиться от неприятеля, если французы пошлют за нами погоню. Потому я предложил Леопольду, в качестве искупления его вины за совершенное преступление, проводить нас в свой замок и принять там на правах радушного хозяина, обеспечив отряд всем необходимым за свой счет. Выслушав мое предложение о том, как можно сгладить свою вину, Леопольд согласился, а я перевел его из темницы под домашний арест, обработав рубленую рану на его боку. Впрочем, на его толстом теле пострадал от сабельного удара лишь слой подкожного жира, что не представляло особой опасности для здоровья.

Разобравшись с арестованными и наметив маршрут выдвижения отряда, я поспешил сообщить его Федору Дорохову. Но, поручик не слишком обрадовался, проговорив:

— Разумеется, дело ваше, князь, но я бы этому Леопольду не доверился. Предать может жирный боров в любую минуту. Рожа у него хитрая. Да и неизвестно, что лучше для нас: побыстрее уходить или остаться в этой крепости на какое-то время. Тут все же можно держать оборону.

Я возразил:

— Оставаться невозможно, поручик. Стены Гельфа с прорехами, через которые вы же сами своих солдат и провели внутрь.

Но, Федор привел свои доводы:

— Об этих прорехах не все знают. К ним подняться тоже не так просто, надо карабкаться по горной круче. Нас моравы провели по козьей тропе. Без проводников солдаты там не прошли бы. Сперва мы поднялись к той части замка, которая совсем заброшена после пожара, а оттуда, отвалив всего пару камней, пролезли через пролом в бывший пороховой погреб, взорвавшийся при том старом пожаре, в результате чего с той стороны в нижней части стены образовались дыры, скрытые за выгоревшей цитаделью. Их потом камнями закидали, но не плотно. И моравы наши об этом знали, поскольку двое из них работали у покойного здешнего барона каменщиками, когда барон находился еще в добром здравии, пытаясь ремонтировать этот замок. За этими моравами мы просочились в нужном месте и поднялись на стены. Для французов получилась неожиданность из-за того, что они плохо осмотрели заброшенную часть замка, не заметив такое уязвимое место и не выставив там караулы. И потому успех сопутствовал нам. А мы сейчас про эти прорехи знаем. У меня возле всех прорех солдаты уже поставлены. Да и завалить дыры в стенах можно наглухо камнями и землей довольно быстро, если постараться.

На это я сказал:

— И все равно, даже если дыры в стенах заткнуть, Гельф не выдержит осаду. Во-первых, в крепости мало припасов. Во-вторых, у нас нет артиллерии. Из замка вывезены все пушки, даже самые старые. И что мы станем делать, когда французы подтащат сюда свою батарею и ударят ядрами по стенам?

— Пожалуй, будет плохо наше дело, — все-таки согласился Дорохов. И тут же добавил:

— Но, я не думаю, князь, что на переходе риск меньше. На марше пехотинцы весьма уязвимы для противника. Если против нас французы пошлют кавалерию, то шансов у нашей пехоты противостоять всадникам на открытом месте будет слишком мало.

Я сказал:

— Потому нам надлежит уходить быстро, до того, как кавалерию французы за нами пошлют. Вот фуражиров их встретим сегодня, как полагается, захватим лошадей и телеги, да в ночи тронемся в сторону крепости Здешов-Козел. А если завтра и вышлют сюда кавалерию, так только не раньше, чем к полудню. У французских тыловиков дисциплина неважная. Курьер сказал мне, что, если он не вернется сегодня, то на поиски из городка только завтра конных жандармов отправят. Как я понял, в Ольмюце на все происшествия с некоторой задержкой реагируют. Надеюсь, поручик, у вас уже все готово к встрече вражеской фуражной команды?

Он кивнул:

— Готово, князь. Можете не сомневаться. Стрелки расставлены на стенах и башнях. Я приказал им, чтобы тихо лежали и не высовывались пока без моей команды. Противника постараемся не спугнуть.

— Уж постарайтесь, поручик! И наблюдение за дорогой усильте, чтобы не проворонить неприятеля, — сказал я и, посмотрев на солнце, положение которого на небе оставляло мне еще немного времени до прибытия фуражиров, зашагал в сторону особняка хозяйки Гельфа.

Надо было известить вдову, что в стенах ее крепости скоро ожидается новый бой с французами, и что в дорогу нашему отряду понадобятся припасы. Я понимал, что баронесса после нашего пребывания, фактически, останется обобранной до нитки, но, другого выхода не имелось, как только экспроприировать провизию для солдат у нее.