После этого он вышел из комнаты. Я опустилась на кровать и погладила Кетту. Лисенок явно одобрял новое украшение, а я чувствовала себя… странно. Мне никогда не делали таких дорогих подарков. Тем более – мужчины. Не знаю, чем руководствовался Эдвин – желанием загладить свою вину или купить мое молчание? Но я помнила, как ему не понравился кулон. Ректор купил его специально для меня, и от этого внутри разливалось тепло.

Когда Эдвин заглянул в комнату снова, Эрика собирала мои волосы в пучок. Он раздраженно произнес:

– Мы опаздываем, Лина.

С этими словами он бросил на служанку многозначительный взгляд. Та отложила расческу, поклонилась и вышла. А ректор протянул мне руку. Я тряхнула гривой светлых волос и укоризненно произнесла:

– А прическа?

– Тебе так лучше. Идем.

Я нехотя подала ему руку и встала. Уже в коридоре я проворчала:

– Твоей матери это не понравится.

Он сухо ответил:

– Поверь, у нее сегодня гораздо больше поводов для недовольства, чем твоя прическа или украшение на твоей шее.

Я невольно погладила кулон кончиками пальцев. Расставаться с подарком не хотелось, и я рискнула надеть его на обед. Теперь я лучше понимала неприязнь семейства Рокфосс к лисам. Они напоминали им о риспи… Как и всем жителям Хэлмилэна. Странно, что при этом у них на гербе лиса с двумя лисятами.

А Рокфоссов, похоже, с риспи связывала какая-то весьма неприятная история. Точнее, не история, а какой-то договор. Но спрашивать ничего у Эдвина я не стала. Пусть думает, что я смирилась. Уже ясно, что он ничего не скажет. Придется поискать другие источники ценных сведений.

Как и говорил ректор, госпожу Мадлен я сегодня совершенно не интересовала. Старуха была погружена в мрачные раздумья, и я наконец-то смогла насладиться едой сполна.

Прогулка с Эдвином на этот раз вышла короче. У меня лучше получалось танцевать, и мы вернулись в имение еще до заката. Но вместо того, чтобы отправиться в комнату, я побрела по саду.

Ноги сами вынесли меня к калитке среди живой изгороди. Поляна манила, но теперь я отдавала себе отчет в том, что делаю. Поколебавшись, я осторожно потянула щеколду. За моей спиной раздался знакомый мальчишеский голос:

– Уверена, сестричка?

Я повернулась и снова увидела черноволосого мальчишку. Те же черные штаны и рубашка, челка, закрывающая глаза. Наверное, он родственник Сулаки. На губах ребенка играла доброжелательная улыбка. Я пожала плечами:

– Ты сам сказал мне поговорить с Сулаки.

Я потеребила щеколду и решилась высказать свою догадку:

– Это ты выпускаешь Кетту из моей комнаты по ночам, верно?

Он рассмеялся и неопределенно ответил:

– Вроде того.

– Вроде того, – передразнила я. – Из-за тебя у меня неприятности.

Мальчишка одернул длинный рукав и напомнил:

– Из-за меня ты смогла поговорить с Сулаки, верно? А сейчас твой визит может ей не понравиться, сестричка.

Я скрестила руки на груди и ответила:

– Почему я должна тебе верить? И почему ты зовешь меня сестричкой?

Вместо ответа мальчишка спрыгнул в кусты и снова исчез. Я сердито фыркнула и отворила калитку.

Дорожка почти сразу терялась в траве. Я шагнула вперед и свернула направо. Пошла вдоль живой изгороди, чтобы меня не мог заметить Эдвин. У основания башни кусты были еще гуще. Когда я приблизилась к ним, из глубины донесся смешок. Я замерла, и тут же услышала спокойный голос Сулаки:

– Кажется, тебя просили не ходить сюда. И не один раз.

Я примирительно произнесла:

– Мне нужно кое-что у тебя спросить.

В ее голосе не было угрозы. И почему-то я совершенно не боялась ее. Хотя и допускала то, что передо мной не человек. Я сделала шаг к кустам, но Сулаки резко сказала:

– Стой. Не надо сюда идти. Я тебя прекрасно слышу. Спрашивай, что хотела, и убирайся. Пока тебя не нашел кто-то из обитателей дома.

Я покладисто кивнула и озвучила свой вопрос:

– Ты просила освободить тебя. Значит ли это, что Рокфоссы удерживают тебя здесь силой?

Какое-то время рыжеволосая молчала. А затем негромко произнесла:

– Меня держит здесь сила, а не удерживают силой.

– И в чем разница? – не поняла я.

– Неважно, – отмахнулась Сулаки. – Я не могу рассказать тебе детали. Кроме того, я не уверена, что ты хочешь мне помочь.

Я подалась вперед и прошептала:

– Обещай, что не расскажешь Эдвину, кто я. И я помогу тебе.

Ответом был недоверчивый смешок.