– Ну, хорошо, – вздохнул Франсуа, – а среди всей этой, как вы выразились, «истерии» было что-то конкретное, что могло напугать Седу или Бертолини?

– Было, – кивнул Оливье, – одна мадемуазель особенно отличилась. Анжело тогда не пострадал, а вот Ксавье пришлось попотеть, чтобы разрулить всю эту историю. Нам всем тогда стало слегка не по себе.

– Поподробней, пожалуйста, – внутренне собрался Франсуа и приготовился записывать.

– Пожалуйста, – вздохнул Оливье и принялся рассказывать…

С самого начала своего существования группа «Панацея» была обречена на успех. Музыка, которую создавал никому доселе не известный итальянец с темным прошлым, не была похожа на то, что исполняли на тот момент во Франции. А Ксавье Седу, будучи талантливым продюсером, создал группе интересный и незатасканный имидж. Уже первый альбом «Панацеи» получил невероятную популярность. А несколько клипов, снятых на заглавные песни альбома, прочно поселились на экранах телевизоров. Анжело Бертолини, будучи в жизни человеком скромным и доброжелательным, перед камерами превращался в дикого сексуального зверя. Секрет этой магии был загадкой для всех, но, как только загорались софиты, не сказать чтобы особо привлекательный внешне итальянец преображался. Он призывно облизывал губы, плавно двигал бедрами, и его глаза манили, словно темный омут, сулящий наслаждение. Популярность обрушилась на «Панацею», как снежная лавина. С тех пор они постоянно были на виду, и где бы ни появились, их тут же окружали многочисленные поклонники, которые мечтали взять автограф, пытались сфотографировать, тайком совали в карманы бумажки с номерами телефонов. Это было приятно.

Но любая слава имеет досадную изнанку. Когда их стали подкарауливать на улице, разрывать личные вещи на сувениры и забираться к ним в гостиничные номера, стало не до шуток. На концертах творилось настоящее светопреставление. Обязательным условием было наличие дежурной машины неотложной медицинской помощи, потому что каждый раз кто-то из публики на выступлении падал в обморок, а кого-то могли и затоптать в порыве общего безумия. И больше всего доставалось, безусловно, Анжело Бертолини. Ангелу. Человеку, который меньше всего из них четверых к этому стремился.

Ксавье Седу сделал все, чтобы оградить своего главного солиста от проблем с публикой. У них, естественно, был свой официальный фан-клуб с абсолютно вменяемыми поклонниками их творчества, которые общались вежливо и умели держать дистанцию, уважая личное пространство артистов. Но в то же время находились и те, на кого творчество группы влияло не самым лучшим образом.

Один случай запомнился особенно. Спокойная тихая девушка из хорошей интеллигентной семьи поначалу не выделялась из общей массы. Она слушала песни Ангела в наушниках, рисовала его портреты цветными карандашами и назвала в честь него своего кота. Она практически каждый день писала кумиру длинные письма о любви, ни одно из которых, конечно же, не попало в руки Бертолини. Вся корреспонденция оседала в продюсерском центре Седу, ибо у самих музыкантов не было ни сил, ни времени отвечать поклонникам лично. Хотя порой каждый из музыкантов отвечал на послание-другое, чтобы поддержать миф о том, что они открыты для общения с любым из поклонников, но это были разовые акции.

Никто теперь не знает, в какой момент все пошло наперекосяк и когда именно поклонница решила, что Ангел – предназначенный ей судьбой жених, но девушке напрочь снесло крышу. Она самолично лишила себя невинности толстенной восковой свечой под одну из самых эротичных песен Бертолини. Одной из тех самых свечей, что были выпущены в качестве сувенирной продукции в рамках рекламной кампании по раскрутке первого альбома «Панацеи» и на которой были отпечатаны изображения артистов. И дальше, написав письмо кровью о том, что теперь они с Ангелом повенчаны, девушка выслала ту самую пресловутую свечу на адрес обожаемого кумира. В руки чувствительного Бертолини посылка, слава богу, не попала, а перепугавшийся не на шутку от такого подарка Седу подал заявление о наложении запрета на приближение энергичной мадемуазель к своему подопечному. В суде рок-звезда Анжело Бертолини не присутствовал. Его представляли продюсер Ксавье Седу и один из самых успешных и, само собой разумеется, дорогостоящих адвокатов Парижа. Несостоявшаяся невеста сделала соответствующие выводы, решив, что любимого к ней не пускает злобный продюсер, объявила виновником своего несбывшегося счастья Седу и тут же в разгар судебного заседания прилюдно поклялась его убить. В конце концов поклоннице запретили приближаться к своему предмету обожания.

Скандал разразился огромный, ибо фанатка в довершение всего прочего оказалась несовершеннолетней. Пресса устроила разбор творчества группы на предмет развращения молодежи и нашла много чего недозволительного в текстах песен и в поведении самого Бертолини на сцене. Но шумиха постепенно улеглась, не принеся группе ничего, кроме повышенного внимания, чему Седу был несказанно рад. Что касается дальнейшей судьбы несчастной девушки-поклонницы, то далее ситуация развивалась более чем печально. Родители, прознав про невинное увлечение единственной обожаемой дочери, устроили той форменный террор, и, не выдержав давления, она однажды вечером наглоталась таблеток из маминой аптечки. Что и как пить, она, благодарение всевышнему, еще не соображала, так что отделалась промыванием желудка и несколькими консультациями психотерапевта. Историю еще некоторое время муссировали в прессе, а потом все затихло.

Информация заливала мозг Франсуа, как жирный холодный мазут. Он переглянулся с Баселем, которому не нужно было ничего объяснять. И так было понятно: придется проверять еще одну версию. С учетом состоявшегося убийства человека, любая угроза, прозвучавшая в его адрес, пусть и несколько лет назад, приобретает совсем другой оттенок.

– Вы помните имя этой девушки? – вздохнул он и приготовился записывать.

– Имени ее я не помню. Мы все называли ее смешным прозвищем Зизи. Но дело было громкое – вам не составит труда найти эту информацию. Вы же полицейские, в конце концов, – пожал плечами Оливье.

– Когда это произошло? – пропустил колкость мимо ушей Франсуа.

– В самом начале существования группы. Мы тогда записали первый альбом. Это, получается, лет шесть назад, – прикинул в уме Оливье и, видимо, решил, что с него хватит. – Если позволите, мне пора работать. Меня в студии ждут люди. Мы записываем новую песню, – объяснил он веско.

– Сольную? – уточнил Франсуа, и месье Оливье Робер густо покраснел. – Разве контракт разрешает вам записывать и выпускать сольные песни?

Музыкант был в явном замешательстве. А потом махнул рукой: