– Да, ваша честь.

– Что ж, мистер Флинн, разве это не означает, что ваша клиентка должна опровергнуть эти показания своими собственными?

– Ваша честь, при всем уважении: это означает, что моя клиентка теоретически не сможет воспользоваться правом не свидетельствовать против самой себя, предоставляемым ей Пятой поправкой, – возразил я.

– Вам решать, как вести дело, мистер Флинн. Ваша клиентка может сколько угодно ссылаться на Пятую поправку, и я уверен, что вы заранее объясните ей возможные последствия. Я должен убедиться в том, что вашей клиентке и вправду может быть нанесен существенный ущерб, прежде чем принимать решение разделить этот судебный процесс. Слово «существенный» здесь является ключевым. Любое совместное судебное разбирательство изначально несет в себе некоторый элемент предвзятости и вытекающего из нее потенциального ущерба – однако, на мой взгляд, в данном случае он не является существенным. Кроме того, я должен принять во внимание и стоимость двух отдельных судебных слушаний для налогоплательщиков. Исходя из этого, я отклоняю ваше ходатайство. Совместное судебное разбирательство начнется ровно через две недели. В понедельник мы приведем присяжных к присяге. Заседание закрыто.

– Ваша честь… – начал было я, но Стоун уже был на полпути к двери. Проигнорировал меня и просто ушел.

– Черт, – пробормотал я себе под нос. – Можем мы прямо сейчас подать апелляцию?

Гарри скрестил руки на груди. Глаза у него были закрыты, брови сошлись вместе.

– Ничего не попишешь. Судебный процесс еще не начался, так что мы не можем сослаться на какие-то конкретные факты, свидетельствующие о том, что какое-либо предубеждение и вправду имеет место. При подаче апелляции нам придется доказать, что судья неправомерно распорядился своим правом принятия решений по собственному усмотрению, а поскольку таковое право установлено законом, практически нереально добиться того, чтобы апелляционный суд отменил его решение. В данном случае ничего у нас не выйдет. Стоун признаёт наши аргументы, но говорит, что это автоматически не означает необходимости раздельного судебного разбирательства, если он сможет разобраться с какой-либо существенной предвзятостью по отношению к кому-то из обвиняемых, предупредив присяжных касательно некоторых аспектов приводимых доказательств. Дело Зафиро [22] типа как подтверждает его доводы. Старина, даже…

– Но уголовный кодекс гласит, что если позиции обеих сторон защиты диаметрально противоположны…

– Я знаю, что там говорится в кодексах. Как и ты. Как и он. И у него все еще есть привилегия действовать по собственному усмотрению. Мы не можем обжаловать его решение, если только оно не является неправомерным, – сказал Гарри.

– А как насчет его личных предубеждений? На пару с Драйером он утопит обеих обвиняемых.

– И как ты это докажешь? Особенно учитывая, что он удовлетворил все остальные твои ходатайства? Это в некотором роде доказывает, что он не предвзят. Я уверен, что именно это и было у него на уме, когда он предоставил нам все материалы, которые мы затребовали. Вот если в ходе судебного разбирательства это его предубеждение проявится в полный рост, тогда у нашей клиентки действительно есть все шансы подать апелляцию. Иначе никак.

– Но это предубеждение уже приведет к ее осуждению! Нам нельзя этого допустить. София долго не продержится в тюрьме. Сам же знаешь, сколько времени займет апелляция, и если мы выиграем, то добьемся лишь пересмотра дела. Ей придется пройти через все это по новой! – горячился я.

– Он просто сукин сын, – пробормотал Гарри, покачав головой.

– Что вы сказали, мистер Форд? Вы как-то охарактеризовали достопочтенного судью первой инстанции? – серьезным тоном поинтересовался Драйер, о присутствии которого в какой-то момент мы попросту забыли. Он хотел смутить Гарри, вывести его из себя. И это была угроза: попробуй, мол, плохо отозваться о его приятеле, таком же белом националисте – который вдобавок является судьей, – и он позаботится о том, чтобы тот узнал об этом.

Гарри ничего не ответил – просто уставился на Драйера, стиснув зубы.

– Вы вроде назвали его сукиным сыном? Вы ведь именно это сейчас сказали? – продолжал Драйер. Теперь он уже откровенно напирал, наслаждаясь своей властью.

– Я не называл его сукиным сыном, – проворчал Гарри.

– Ну вот и хорошо. Вот и умничка, – пропел Драйер.

Гарри резко встал – слово «умничка» вывело его из себя.

– Я сказал, что он неонацистский гондон, а ты его прихвостень! Вот что я сказал, Уэсли. Обязательно передай ему мои слова. Вы оба можете напялить свои белые капюшоны и хорошенько посмеяться над этим.

Драйер наморщил нос и отступил назад. Гарри больше не был ни судьей, ни даже адвокатом. И жаловаться на него в какие-то профессиональные органы было совершенно без толку, поскольку он не принадлежал ни к одному из них. С некоторых пор.

– На случай, если вы этого до сих пор не поняли: совместное разбирательство дает мне гарантированную победу. Одна из этих женщин убила Авеллино. Присяжные признают виновной по крайней мере одну из них. Мне насрать, кого именно – вашу клиентку или клиентку Кейт. Я постараюсь добиться осуждения их обоих, но даже если одну из них оправдают, я все равно получу свой обвинительный приговор. Я просто не могу проиграть. А вот вы с мисс Брукс – один из вас или вы оба – обязательно проиграете. До встречи в суде, джентльмены, – сказал Драйер и с этими словами удалился.

– Гарри, это было неразумно. Нам совсем ни к чему, чтобы судья был настроен против нас еще более предвзято, чем уже есть, – заметил я.

– А такое разве возможно? – буркнул Гарри.

Кейт собрала свои документы и, проходя мимо моего стола, тихонько бросила:

– Моя клиентка готова пройти проверку на полиграфе.

После чего направилась к выходу.

Вот же гадство…

Теперь у нас нарисовалась еще более серьезная проблема.

Кейт внимательно наблюдала за тем, как Драйер всматривается в лицо старого судьи. Про Гарри Форда она была немало наслышана. Как и большинство молодых адвокатов. Он был настоящей легендой. Умный, справедливый, бесстрашный… Каким и должен быть любой судья.

И слышала, как Драйер назвал Гарри «умничкой».

В тот момент ей хотелось, чтобы Гарри дал Драйеру по физиономии. Хотя она была даже немного разочарована, когда Гарри попался на удочку и как следует обложил судью Стоуна, который был его полной противоположностью. Тут Кейт поняла, что если ее стратегия оправдает себя, то клиентка Эдди отправится в тюрьму, и сейчас она помогает в этом Драйеру. Живот неприятно сжался.