Он открыл правый ящик стола и достал бумагу с подписями. Но протянул ее не мне, а Зотову. Как бы показывая, что меня он только терпит, чтобы не ссориться с Тайной службой.

Впрочем, меня мало волновало то, как ко мне относится князь. Все это время я прислушивался к его эмоциям. И с удивлением чувствовал, что в князе крепнет облегчение. Как будто пропажа Гораздова и ценного медальона почти не волновала его.

— Здесь написано, что Гораздов должен вернуть медальон и деньги, если создать артефакт не получится, — заметил Зотов.

— Естественно, — снисходительно кивнул Горчаков. — И подпись Гораздова стоит внизу, можете проверить.

— Но если медальон украли, как будет оцениваться ущерб? — спросил я. — Сколько стоит этот медальон?

— Я недавно показывал медальон ювелирам, — спокойно ответил князь. — Его оценили в двенадцать тысяч тысяч золотом. У меня есть квитанция.

Двенадцать тысяч?

Если медальон украли, Гораздов никогда не расплатится с князем Горчаковым. Такие деньги ему просто не заработать.

А не решился ли он бежать с отчаяния?

Подумав об этом, я почти сразу покачал головой. В таком случае, Гораздов все рассказал бы своей дочери. Он не сбежал бы молча.

— Когда вы в последний раз видели Гораздова? — спросил Зотов.

Горчаков пожал плечами.

— Когда он предложил мне сделать артефакт. Мы обсудили детали, подписали соглашение, и я отдал ему медальон и деньги.

— Вам не показалось, что Гораздов вас обманывает? — напрямик спросил Зотов.

— Нет, — усмехнулся Горчаков. — Кроме того, я хорошо застрахован от обмана. Я знаю, где живет Гораздов. А еще знаю об отношениях его дочери с батюшкой Александра Васильевича.

Горчаков насмешливо кивнул мне. Его намек здорово меня разозлил, но я решил не показывать этого. Князь вел себя ровно в рамках приличий, хоть и подошел к этим рамкам очень близко.

Вместо того, чтобы злиться, я спросил:

— Значит, сегодня Гораздов к вам не приходил? И не присылал вам зов?

Горчаков снова помолчал перед тем, как ответить. Князь решил позлить меня и получить от этого удовольствие.

— Нет, — наконец, сказал он. — Я не разговаривал с Гораздовым после того, как мы заключили договор.

— Как вы собираетесь поступить с Гораздовым, если медальон не найдется? — спросил Зотов. — Будете подавать на него в суд?

— Зачем? — недоуменно покачал головой Горчаков. — Будет работать на меня, пока не отработает ущерб.

— Разумно, — скривился Никита Михайлович. — Скажите, кто еще знал о вашем договоре с Гораздовым?

— Мы разговаривали в этом кабинете, — ответил князь. — Наедине.

— Я знал, — вдруг раздался голос от двери.

Мы с Зотовым одновременно обернулись и увидели Юрия Горчакова, который стоял в дверях кабинета.

— Юрий? — нахмурился старший Горчаков. — Я занят.

— Простите, отец, — ответил Юрий. — Я зашел сказать, что Жак только что уволил нашего механика. И случайно услышал вопрос господина Зотова. Вы, должно быть, забыли, что я присутствовал при вашем разговоре с Гораздовым.

— Да, верно, забыл, — недовольно кивнул Горчаков.

И обратился к Зотову:

— Надеюсь, вы не собираетесь подозревать моего сына?

— Ни в коем случае, — покачал головой Зотов. — Но раз уж он знает о вашем договоре, то я хотел бы его расспросить.

— Я слышал только начало беседы, — спокойно сказал Юрий. — Потом отец попросил меня выйти.

При этом Юрий Горчаков смотрел не на Зотова, а на меня.

Несмотря на теплую весеннюю погоду, Юрий Горчаков был в мундире, застегнутом на все пуговицы. Мне показалось, что под мундиром у него на груди что-то есть.

Украденный медальон?

— Добрый день, Юрий Николаевич, — улыбнулся я.

— Добрый день, — кивнул Юрий. — Скажите, вам удалось выяснить, что случилось с моим братом?

При этих словах князь Горчаков недовольно поджал губы. А я решил воспользоваться подходящим моментом.

— Целители еще раз осмотрели Ивана и пришли к выводу, что он потерял дар в результате несчастного случая.

— Значит, все эти ваши домыслы насчет высокоранговых менталистов оказались ошибкой? — фыркнул старший Горчаков. — И мне ничто не угрожает?

— Да, эта версия оказалась ошибочной, — честно признался я.

— И когда я смогу забрать сына из госпиталя?

— Пока Ивану лучше оставаться под присмотром целителей, — заметил я. — Его психика очень пострадала от потери дара.