— Да, они самые.

— Гм, ну на их месте я бы тоже, пожалуй, восторгался нашей дочерью. Моё мнение — она мила, красива, грациозна и не имеет конкуренции в этих стенах!

— Дорогой, наша Женевьева выше всех похвал, но мальчики смотрели на неё с откровенным обожанием и восторгом, что уже само по себе весьма показательно. Кажется, у неё успели появиться настоящие поклонники, а ведь будут ещё и другие, особенно в этом, к сожалению, исключительно мужском заведении.

— У нас всегда есть возможность перевести её в другое учебное заведение, более, если можно так выразиться, женское, где она сможет получить высшее образование и реализовать свой дар.

— Боюсь, она не захочет.

— Не знаю, я думаю, что всё может получиться наоборот: начнет учиться здесь, поймёт, как это сложно, да и не нужно, и переведётся в другую академию.

— Да, дорогой, зря мы её сюда направили, сбил меня Кеша своим мнением: «У девочки золотой талант, у девочки Дар Божий!» Какой же это Божий дар, если она уйдёт в науку и станет инженером?! Подумать только: Женевьева — инженер-изобретатель! Или инженер-железнодорожник. Я не понимаю сама, как я могла поддаться на его уговоры и убедить себя и дочь пойти учиться.

В это время подошёл официант и стал раскладывать заказанные блюда, поставив на стол бутылку лёгкого светлого крымского вина.

— Ваш заказ, ваше благородие.

Граф кивнул, не став заострять внимание на обращении. Здесь он находился инкогнито и требовать от официанта обращаться к нему «ваше сиятельство», посчитал неуместным. Как только официант разлил вино по фужерам и ушёл, беседа продолжилась.

— В любом случае, девочке пригодятся знания. Ты знаешь, что международная обстановка сейчас больше всего напоминает бурлящий котёл: неизвестно когда и где рванёт. В такой обстановке каждый, кто обладает редким и важным даром, становится ценным. Правда, с этим связаны определённые риски, но они есть всегда, так что, пусть Женевьева учится, а дальше станет понятно, как использовать её дар по назначению.

— Я не могу с тобой спорить, я всего лишь слабая женщина и домохозяйка со скромным, никому не нужным даром.

— Дорогая, не стоит так принижать себя, у тебя очень интересный дар, так что… Да что-то уж очень долго держат их в первый день, ведь сегодня лишь ознакомительная лекция, а с момента, как закончилось торжественное собрание, прошло уже два часа. Я начинаю волноваться, — перевёл граф беседу в другое русло.

— Да, и я тоже, сейчас пойду и спрошу у декана, куда они дели нашу девочку.

— Не волнуйся, я сам схожу. Ты пока находись здесь, Женевьева наверняка появится голодная, и мы её накормим. Думаю, что их куда-то отправили с ознакомительной целью. Узнаю, расскажу.

Граф поднялся и ушёл, а графиня подняла бокал с вином и в глубокой задумчивости стала смотреть через него на солнце. Взболтнув в бокале светлую ароматную жидкость, она пригубила её, потом ещё и, отставив почти пустой бокал, стала терпеливо ждать возвращения мужа. Он вернулся минут через десять.

— Ну, как я и предполагал, их забрали на дообследование, я предупредил, чтобы ей передали, где мы её ждём. Думаю, что ещё полчаса, и она появится, — граф достал золотые часы известного Павлоградского часовых дел мастера господина Фаберже и, зафиксировав время на них, убрал обратно в карман.

И действительно, не прошло и получаса, как появилась Женевьева, что, завидев родителей, заспешила к ним за столик.

— Ты где так долго пропадала, дочь?

— Нас перепроверяли и мне назначили новый факультет, — огорошила родителей новостью Женевьева.

— Новый факультет?

— Да. Оказывается, мой дар больше всего пригодится на факультете воздушного транспорта и летательных аппаратов. Мне предложили перейти туда со свободным посещением занятий. Там учатся почти сплошь представители благородных фамилий.

— Вот как? И ты согласна?

— Да, хотела спросить вашего разрешения на переход туда. Полёт на Свинцовом Цеппелине меня поразил, папенька, и мне это нравится, я смогу что-то сделать для подобных дирижаблей. А есть ещё и самолёты, где нужны максимально лёгкие и прочные материалы, и я…

— И ты сможешь проявить свой дар только для того, чтобы сделать несколько материалов для одного или двух дирижаблей, и всё на этом.

Женевьева осеклась и, забавно поджав губы, нахмурилась, пристально смотря на отца, словно пытаясь в нём увидеть то, что до сих пор не замечала.

— Папенька, ведь ты же не был против моей учёбы?

— Да, но меня пугает твой энтузиазм. Может, ты переведёшься из этой академии в другую?

— В какую?

— Ну… — граф попытался подобрать нужную, но девушек везде брали неохотно, — ну, например, в медицинскую или искусствоведческую, есть и другие, просто я не могу сходу назвать все. Ты сможешь стать хорошим врачом или даже больше, стать первой женщиной-учёным.

— Мой дар пригодится мне гораздо больше здесь, в инженерной академии, а не в медицинской.