— Простите, господин профессор, — отреагировал я, — мы обсуждали исключительную роль академии в развитии железных дорог в Склавской империи.

Со всех сторон тут же послышались сдержанные смешки. Краем глаза я уловил насмешливую ухмылку одной из девиц, но тут же о ней забыл, услышав, ответ лектора.

— Ммм, правда?!

— Истинно так, господин профессор!

— Ну-ну, ну-ну, что же, вы находчивый молодой человек. Я действительно профессор, хоть и не представился вам, и академия действительно стояла у истоков строительства железных дорог. Собственно, ради них она и создавалась. Вы заработали себе огромный плюс, юноша, так как подобрали наиболее правильный ответ, хотя, без сомнения, сделали это чисто интуитивно и под грузом грозящей вам опасности. Как ваша фамилия?

Немного поколебавшись, а вдруг подвох, я представился.

— Фёдор Дегтярёв.

— Хорошо, я вас запомнил, на нашей кафедре естественных наук и исторических знаний любят находчивых, особенно когда они говорят правильные вещи, но если я ещё раз услышу с вашей стороны шум посторонней болтовни, то удалю вас со своей лекции, и сдавать мне зачёт вам придётся весьма долго и нелегко.

— Благодарю вас, господин профессор.

— Садитесь. Итак, наша академия, — продолжил профессор, обведя всех суровым взглядом, — стояла в самом начале созидания в нашей империи железнодорожных путей сообщения.

Усевшись на место, я молча зыркнул на Ефима, но говорить ничего не стал, потом скажу. Лектор тем временем рассказывал интересные случаи из истории академии, часть которых мы старательно записывали, время от времени макая перья в чернильницы и стараясь не оставлять в своих тетрадях безобразных клякс.

— А теперь, уважаемые студиозы, прошу всех собраться и пройти вслед за мной на экскурсию по учебным корпусам нашей прославленной в веках инженерно-духовной академии.

Заслышав команду, студенты начали шумно складывать письменные принадлежности и, беря их в руки, проходить к выходу, засобирались и мы. Пётр вскочил раньше всех, а затем встали и мы с Ефимом. Выходя, я надеялся увидеть вблизи Женевьеву, но, увы, девицы покинули аудиторию в числе самых первых, и теперь их трудно было разглядеть среди сотни студентов. Пётр тоже пытался высмотреть графиню, но получил тот же результат.

В течение следующего часа мы ходили по территории академии и внимательно осматривали всё подряд, слушая громкий голос лектора, но уже не обращая на него особого внимания. Гораздо большее внимание привлекали тонкие фигурки девушек, одетые в жакеты и юбки-брюки, что притягивали к ним взгляды почти всех студентов, но возможности подойти к ним близко и поговорить так и не представилось.

По окончании экскурсии по учебным корпусам, я решил спросить у Ефима, почему он промолчал, когда меня поднял профессор.

— Почему ты не встал вместе со мной, ведь это ты начал разговор, да и шептал так громко, что профессор услышал именно тебя, а не меня?

— Так я не успел, да и не думал я, решил, что он ко всем обращается.

Пётр, прислушивающийся к нашему разговору, повернулся к Ефиму.

— Слушай, твоя ложь очевидна, или ты думаешь, что мы дураки? Признайся, что испугался, и всё. Федя молодец, взял на себя удар, а ты промолчал, нехорошо так поступать. На первый раз прощаем, а на второй уже не будем с тобой общаться.

— Это как это? — вскинулся Ефим.

— А вот так. Выгнать из комнаты мы тебя не можем, но и разговаривать не станем. Тут мы либо все вместе держимся, либо каждый сам за себя.

— Но ты ведь тоже не встал?

— А я и не разговаривал, потому брать на себя чужие грехи не намерен.

Ефим начал переводить взгляд то на меня, то на Петра, но в этом вопросе я оказался солидарен с Петром и согласен с ним полностью, лучшего решения трудно найти.

— Ладно вам, я всё понял, надо держаться вместе, а то, мало ли, всякие тут есть, — тут Трутнев кивнул на разные группки студентов, что стояли возле корпусов, оживлённо переговариваясь между собой.

Я пожал плечами и подумал о встреченной мной троице, но они мне больше не попадались, и я постепенно стал забывать о них, хоть и не рассказывал о том происшествии никому. Тут я неожиданно вспомнил, что нужно отправить матушке телеграмму, ведь я её в день приезда так и не отправил, а письмо написал только вечером. Как-то забыл я о том, закрутился. Сегодня же обязательно напишу матушке, и телеграмму отправлю.

Недалеко от учебных корпусов открылся телеграфный пункт и, сходив туда, я отправил матушке короткую телеграмму.

«Мама тчк, всё хорошо тчк, хожу на занятия тчк»

Вечером мы вместе поужинали в столовой и потом долго болтали обо всём с Петром, только Ефим дичился и не разговаривал с нами. Взявшись за какую-то книжку, он погрузился в её чтение, стараясь не прислушиваться к нам. Но мы неожиданно для себя нашли применение его дару, и он вечером вскипятил нам воду, за что мы его простили.

Следующий день начался с очередных лекций. Постепенно мы привыкали к учёбе и к самой академии, хоть новая жизнь и оказалась совсем не такой, как я её представлял. У меня стремительно заканчивались деньги, и с этим рано или поздно что-то придётся решать. Просить мать выслать мне отложенные средства, я не хотел. Неправильно это, я сын, мужчина, и на мне теперь ответственность за нашу семью.