— Кайла, — рычу я на нее.

— Я смотрю парад, — говорит она, пряча руки под бедра, чтобы я не мог до них дотянуться. — Отсюда открывается самый лучший вид.

— Все будет лучше видно, если ты, как всегда, протиснешься вперед вместе со мной.

Она запрокидывает голову и издает звук, похожий то ли на смех, то ли на стон.

— «Как всегда» подразумевает, что ты всегда здесь, а это вопиющая неправда.

— Ну, теперь-то я здесь.

Она по-прежнему не двигается с места.

— Ладно, тогда подвинься и освободи для меня место.

Пытаясь приподняться и сесть рядом с ней, я обнаруживаю, что моя уже взрослая задница такого же размера, как у двух маленьких детей, и в итоге, я сталкиваю ее с края.

— Райан, какого хрена? — она огрызается и морщится, когда кто-то из семьи, сидящей рядом, оборачивается, чтобы поприветствовать ее.

Кайла поворачивается ко мне спиной, а я снова спрыгиваю на землю и обнимаю ее за плечи. Она такого роста, что я могу положить подбородок ей на макушку.

— Ты все еще злишься на меня?

— Да, — фыркает она, но я уже чувствую, как она расслабляется у меня на груди.

Мы никогда не были друзьями, которые ругаются, по крайней мере, не по серьезным вопросам. Возможно, она пару раз выходила из себя, когда я обгонял ее в гонке к подножию лыжного склона. Потом был еще один раз, когда я вел себя с ней как эгоистичный придурок на протяжении всех зимних каникул, но на следующий год я сделал все возможное, чтобы загладить свою вину.

Она позволяет мне просунуть свои пальцы в перчатках в ее ладони и отвести ее ближе к началу парада, где наши родители наблюдают за парадом вместе с Ханной и Кэмероном. На этой неделе она учит его кататься на лыжах, и здорово видеть, что моя сестра и мой друг так хорошо ладят. Это наводит меня на мысль, что я должен как-нибудь пригласить ее в Калифорнию, если она сможет оторваться от работы.

Вскоре мимо проезжает Санта — убедительное зрелище, в красном бархате и с пышной бородой. Его команда эльфов раздает шоколадные монетки в руки самым маленьким детям, стоящие впереди, и добавляет по одной прямо в их карманы, чтобы они почувствовали себя особенными.

Папа фотографирует нас всех и притягивает Кэмерона и Кайлу присоединиться к фото, как будто они члены нашей семьи. Во многих отношениях это так, но у меня дома нет ее фотографий, поэтому я делаю мысленную пометку попросить папу прислать мне их. В моем телефоне есть несколько старых селфи, спрятанных в скрытой папке, но, увидев те, что выставлены в ее квартире, решил, что было бы неплохо распечатать их и вставить в рамки.

Рождество было бы совсем другим, если бы ее здесь не было, но это заставляет меня чувствовать себя гребаным мудаком. Так и должно быть. Если бы я приехал домой, а она нет, я был бы опустошен. Она всегда была для меня надежной опорой, как сами горы.

Я сжимаю ее руку крепче, как будто, может быть, если сожму ее достаточно сильно, она останется привязанной ко мне навсегда. О чем, черт возьми, я думал, пропуская последние две зимы? И каким же надо быть мудаком, чтобы предположить, что такая женщина, как Кайла, будет меня дожидаться? Неудивительно, что она была чертовски зла, увидев меня.

На первый взгляд, можно подумать, что мне на нее наплевать больше, чем ей на меня, но это слишком далеко от истины.

Кайла оказывает на меня влияние на клеточном уровне. Клянусь, я слышал ее смех, доносимый ветром, чувствовал ее призрачное прикосновение в те промежуточные моменты между сном и явью.

В спальне мы, по сути, тренировали друг друга. Она единственная женщина, о которой я думаю, когда кончаю. Образы, которые проносятся у меня в голове, являются потрясающим стимулом, когда я остаюсь один, и колоссальным неудобством, когда пытаюсь быть с кем-то еще.

— У тебя есть планы после ужина? — спрашиваю я ее.

— Думаю, пораньше лечь спать, — говорит она, глядя себе под ноги. Очевидно, меня не приглашают, и я этому не рад.

— Можно будет тебя увидеть?

Она отстраняется и отпускает мою руку.

— Завтра на рассвете я провожу рождественский тур, так что мне нужно хорошенько выспаться.

То, что очевидно у нее не получится, если я окажусь в ее постели.

— А мы вместе не будем кататься на лыжах? — спрашиваю я, стараясь не выглядеть слишком разочарованным. Она вписана во все мои любимые праздничные традиции. Этот парад, наши ежегодные рождественские утренние катания, фейерверк в канун Нового года.

— Это работа, Райан. Я не могу отказаться от клиентов.

— Могу я встретиться с тобой после?

Она глубоко вздыхает и поджимает губы.

— Не знаю.

Эти неестественные разговоры причиняют боль. Мы всегда были так открыты друг с другом, и я хотел бы знать волшебные слова, которые смогли бы все между нами исправить. Мысль о том, что эта зима пройдет мимо нас из-за ссоры, которой я никогда не хотел, невыносима.

Каждая частичка меня хочет подхватить ее, перекинуть через плечо и отвезти домой, но я не хочу, чтобы у нас с ней все стало еще хуже.