– Так, всё, вы меня уже капитально напугали, – сообщила Настя, сдвинув бровки домиком.

– Извините, это вовсе не было моей целью, но хочется, чтобы вы понимали, что нужно быть начеку. Никогда не знаешь, какая дрянь может притаиться за кустом, под камнем или в воде. Я уже десять лет летаю с исследовательскими миссиями, на такое насмотрелся, что ночами страшно глаза закрывать.

Пока он всё это говорил, его взор неотрывно следил за горизонтом, местностью, небом, и мужчина чутко прислушивался к окружающей среде.

Легко можно было поверить, что этот человек знает, о чём говорит. Лучше его слушаться, чтобы потом не было мучительно больно вспоминать о том, как прошляпил какую-нибудь зубастую зверюшку, которая подкралась к тебе незаметно.

Вот мне все мои конечности дороги, люблю их как родные. Поэтому дальше мы шли потише, не болтали и не хохотали, а присматривались и прислушивались, но пока всё было тихо. Никаких ужасов, которые хотели бы нас понадкусать, не наблюдалось.

Глава 14. Образцы

Неизвестная травка едва колыхалась на ветру, так что никакой опасности пока не наблюдалось, и мы с подругой тихо выдохнули.

– Мы отошли достаточно далеко от шаттла, так что можно собирать первые пробы! – радостно сообщил Быстров. – Девушки, вы у нас, как специалисты по растениям, набирайте всё, что вам понравится, а я отковыряю несколько образцов от этих камушков, – ткнул он в сторону небольшого скопления камней интересного сине-сиреневого цвета.

Мы не стали с Настей спорить, открыли свои небольшие боксы для образцов, в которых хранились специальные капсулы для них, чтобы аккуратно хранить растения в этих склянках.

У нас с собой в ящичках были специальные лопатки, именно для таких проб. Они были узкие, с ложбинкой, и когда подкапываешь растения, внизу происходила лазерная обрезка корешков, чтобы не тянуть за собой всё. Ведь у некоторых растений корни могут быть до нескольких десятков метров!

Затем образчик аккуратно опускаешь в посудину, растение съезжает по желобку аккуратно и без повреждений. После капсула закрывалась и укладывалось в бокс.

В таком состоянии растения могут находиться около пяти суток, затем нужно образец извлечь, чтобы он не погиб, пересадить в открытую среду или в новую капсулу для образцов, но первый вариант лучше.

У Быстрова же было интересное приспособление, похожее на электрический извлекатель пробок. Трубку, один конец которой он прикладывал к камню, присасывало к нему и высверливался кусочек породы, погружая внутрь этой трубки. Таким образом, брался образец в виде цилиндрика диаметром два сантиметра.

На лице учёного был такой восторг, будто ему подарили дом с яхтой совершенно бесплатно и неожиданно.

– Прелесть, ну какая же прелесть – современная техника! – бормотал он себе под нос.

– Можно подумать, что он хоть когда-то добывал камни киркой, – услышала я, как Марина поделилась своими мыслями с капитаном.

– А я вот рад, что у нас есть современная техника, ничуть не меньше нашего геолога, – пожал плечами Первый, – мне бы совсем не хотелось грести куда-нибудь вручную, как какие-то древние люди.

– Да, я всё понимаю, – отозвалась она, – меня тоже устраивают современные медицинские технологии, но я же не бегаю вокруг медоборудования с блаженным видом.

– Оставьте его, пусть человек радуется, мы все разные. Ему хочется делиться своим восторгом с окружающими, – спокойно отозвался на её реплику капитан.

Его восторги геолога, видимо, не раздражали. В общем-то, нужно признать, что Дмитрий был очень выдержанным человеком и не раздражался по пустякам.

Наш врач больше ничего не сказала, только поджала губы.

– Рядом с этой дамочкой скиснет даже самое свежее молоко, – усмехнулась Настя, проходя мимо меня к следующему образцу.

Ну что тут можно было сказать? Гвоздёва была «сухим» врачом до мозга костей. Не знаю, возможно, ей это было нужно, чтобы спокойно смотреть на недуги других людей. Вот я себя в этой профессии совсем не представляла. Ведь буду сидеть и рыдать над сломанной ногой, рукой или рваной раной вместо того, чтобы хладнокровно думать, как её быстрее залечить.

Что-то меня опять потянуло на грустное.