— Я старалась, — говорит Мартина. — Прости, Астер.

Астер кладет смуглую руку на плечи Мартине и по-дружески приобнимает ее.

— Это полиция сплоховала, не ты, — сердечно говорит она.

Мой взгляд останавливается на тонких красных линиях вокруг глаз. У нее вид человека, который уже много месяцев может расплакаться в любую секунду.

Мартина наклоняется и целует подругу в макушку, и на губах Астер возникает мягкая улыбка.

— Так… Больше ни слова о Зоуи до обеда, — говорит она, выпрямляясь. — У нас еще осталось время поесть суши до начала твоей смены? — она бросает быстрый взгляд в сторону семейного кафе.

Мартина достает из кармана телефон — на ее сарафане карманы, конечно же, есть — и включает экран.

— Вагон времени. Папа сможет держать оборону еще не меньше часа.

Девушки машут руками на прощание и говорят, что рады были познакомиться, а я возвращаю Пейсли ее тающий рожок. Она тут же слизывает стекающее мороженое.

— Зоуи раньше сидела со мной, когда училась в школе, — говорит она. — Астер младше на три года. Она сидела со мной, когда Зоуи уехала в колледж.

Я думала, у тебя была Линдси, — говорю я. — Разве не она была твоей прошлой няней?

— Линдси была только летом, — отвечает Пейсли. — Как ты. Зоуи и Астер сидели со мной по выходным или когда мама и папа уезжали куда-нибудь вместе. Зоуи была очень хорошая, но мне кажется, что любимой няней у меня была Астер.

— Почему это? — Мы медленно идем вдоль Мейн-стрит, пока Пейсли на ходу доедает свой рожок.

— Потому что она храбрая. Как-то в прошлом июне, пока школа еще не ушла на каникулы, я рассказала ей о Маркусе — мальчишке, который все время меня дразнил. Мой учитель ничего не хотел с ним делать, и тогда Астер придумала план, как ему отомстить. На свой день рождения Маркус задумал вечеринку у бассейна, и накануне мы прокрались к нему за дом и вылили в его бассейн несколько ведер желтого пищевого красителя. Было похоже, как будто он заполнен мочой, — Пейсли хихикает.

— Звучит не очень по-взрослому, но, наверное, было весело.

Пейсли широко улыбается, но улыбка сразу гаснет:

— В этом году Астер пришлось быть очень смелой. И ее родителям тоже. Так мама говорит. Потому что Зоуи может не вернуться.

Я выбрасываю остатки растаявшего мороженого в мусорный бак — кусочек ностальгии превратился в сахаристую жижу. Я тянусь к Пейсли, и она берет меня за руку:

— Почему ты не сказала мне, что я похожа на пропавшую девушку?

Пейсли пожимает плечами и снова слизывает мороженое:

— Все любят Зоуи. Не знаю, что в этом плохого.

Наверное, ничего, но я решаю с первых же денег заказать несколько шляп в дополнение к сарафанам с карманами. Я не уверена, что готова целое лето ловить на себе странные взгляды и общаться с обознавшимися.

— Ты слушала ее подкаст? — спрашиваю я.

— Мама не разрешает. Говорит, «это для взрослых», — кавычки слышны даже в ее голосе.

— Ох… Плохо.

Пейсли вгрызается в вафельный рожок с такой яростью, словно в нем сосредоточена вся несправедливость детства.

— А может быть, она и права, — пожимаю плечами я. — Звучит довольно страшно.

— Ага, — она с минуту смотрит на наши сандалии, отмеряющие шаги по тротуару. — Думаешь, она вернется, Анна?

Тонкое жало тревоги скользит по грудной клетке и останавливается где-то между легких. Есть ли верный ответ на этот вопрос? Что бы сказала Эмилия?

— Не знаю, — тихо отвечаю я. — Надеюсь, что вернется.

Тем же вечером в домике у бассейна я гуглю Зоуи Спанос. Результаты поиска заполняют экран — десятки статей за прошлую зиму и весну о бесследно исчезнувшей девятнадцатилетней девушке из Херрон-Миллс. Я щелкаю на первую, и при виде фотографий Зоуи у меня перехватывает дыхание. Она и в самом деле чертовски на меня похожа. Такой же буйный водопад черных волос, такие же высокие скулы, белозубая улыбка. Но кожа у нее нежно-оливковая, а моя — молочно-белая; глаза — карие с желтыми точками, а мои — яркие голубовато-зеленые. Между ключицами у нее, похоже, небольшая коричневая родинка — у меня там ничего нет. На шее у нее на большинстве фотографий — изящная золотая цепочка с подвеской в виде инициалов: ЗС.

Это я, но не я. Сходство поражает. Оно словно колет мне веки, заставляя то щуриться, то широко открывать глаза, и тогда я то вижу его, то оно вдруг снова ускользает. Помню, в девятом классе новенький, Брайан, сказал, что я напоминаю ему подружку, которая была у него до переезда. Он протянул телефон через столик в столовой и показал мне фотографию незнакомой девчонки, смотревшейся в кривое зеркало. Теперь у меня снова возникло то же ощущение.

Я быстро просматриваю остальные результаты поиска, но не могу найти подкаст. Пробую снова, набрав в строке поиска «подкаст Мартины Грин», и меня направляет на четыре эпизода «Пропавшей Зоуи» на «Саунд Клауд». Там — маленькая фотография Мартины: черные очки «кошачий глаз», бордовая помада, волосы забраны в хвост, как сегодня. Описание подкаста обещает подробный репортаж-расследование с единственной целью: выяснить, что же на самом деле произошло с Зоуи на прошлый Новый год. По спине пробежал холодок любопытства с оттенком страха, и я надела наушники.

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ:

ОНА (НЕ) СБЕЖАЛА ИЗ ДОМА

[ФОНОВАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ МУЗЫКА]

ВЗРОСЛЫЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС: Исчезновение само по себе не нарушает закон.

МОЛОДОЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Если бы Зоуи была там, я бы знала. Но Зоуи в тот вечер так и не пришла.

ВЗРОСЛЫЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Девять-ОДИН-ОДИН. Пожалуйста, опишите ситуацию.

ДРУГОЙ ВЗРОСЛЫЙ МУЖСКОЙ ГОЛОС: Меня зовут Джордж Спанос. Моя дочь Зоуи пропала.