Мириад не стал говорить об этом Сергею и Полине, потому что от них все равно не было бы толку – они бы только сорвали ему охоту своими неуклюжими попытками помочь! Он мог бы сообщить Андре и Доминику, если бы они вернулись в Россию. Но Мириад слышал о том, что произошло с их самолетом, он знал, что это не случайность. Представители культа каким-то образом вышли на Андру, теперь он сам по себе.

Он не испугался этого, он знал, что справится. Мириад пробрался в амфитеатр через служебную дверь: использовать главный вход он не мог из-за оружия, спрятанного под плащом, а вот вскрыть эту дверь оказалось до смешного просто. Он остался на темной лестнице, и на него не обращали внимания, немногочисленные сотрудники были заняты подготовкой концерта.

Он почти сразу нашел среди зрителей Глеба Горнова. Тот ничего не делал, он пришел один и просто наблюдал за сценой. Он смотрел, Мириад – тоже. Он не нападал первым, потому что хотел проверить, не пришел ли с Глебом кто-то еще.

А вышло так, что своим бездействием он подвел всех собравшихся здесь людей.

Не было никакого предупреждения, не было подготовки и заклинания. Глеб просто поднял глаза к небу, улыбнулся – и началось. Тот огонь, что пару секунд назад был лишь иллюзией, безобидным рыжим светом, вдруг превратился в дикого зверя. А к этому моменту он уже был везде – на сцене, между рядами, у аварийных выходов. Следом за ним, будто верный охотничий пес, шел дым, теперь уже не белый, а грязно-серый. Он ослеплял людей, сбивал с толку, загонял в огненную ловушку – ведь, согласно ритуалу, они должны были сгореть, а не задохнуться.

Смена спокойной прохлады на обжигающий жар была настолько резкой, что в первые мгновения Мириад даже растерялся, а такого с ним прежде не случалось. Он хотел помочь людям, направить их к той двери, которую вскрыл и через которую проник сюда, но обнаружил, что ее больше нет. На место аварийного выхода повалились пылающие балки с потолка, надежно перекрывая путь.

Из-за этого он чуть не упустил Глеба, а когда снова отыскал его взглядом, тот уже стоял на сцене и с довольным видом наблюдал за результатом своих трудов. Люди умирали быстро, обычный пожар не убил бы их, но этот – легко. Они сгорали в каменной чаше амфитеатра заживо, Глеб идеально контролировал огонь, он никому не позволил спастись.

Мириад вспомнил, что Андра рассказывала ему про Алену: это существо было приспособлено к управлению пространством. Без особых слов и жестов, просто через связь с этим миром, которую ее прошедшее трансмутацию тело настраивало семь долгих лет. Глеб ничем не отличался от нее – возможно, он даже был сильнее.

Живых людей в зале почти не осталось, и стало ясно, что спасти их не получится. Поэтому Мириад оставил мысли об этом, оградился от того, что он допустил. О своих ошибках можно будет пожалеть позже, сейчас у него одна цель: уничтожить чудовище.

Он достал из-за пояса нож с серебряным напылением и двинулся к Глебу. Дым, который загнал в ловушку столько людей, неожиданно сослужил ему добрую службу: он отлично прятал серебристый плащ Мириада, делая его почти невидимым.

К тому же, Глеб не подозревал, что у него может быть враг. Он был хозяином положения, истинным повелителем огня – он, а не те шарлатаны, что до этого скакали по сцене. Он упивался своей властью, он торжествовал.

И в момент этого триумфа, когда пламя поглощало последних жертв, Мириад убил его. Охотник знал, что у него будет всего одна попытка. Алена, по словам Андры, была очень сильна, только Доминик и смог победить ее. У Мириада не было такой силы, а значит, ему оставалось надеяться лишь на эффект неожиданности и скорость.

Все получилось как надо. Он был спокоен и уверен в себе, его движения оставались четкими и быстрыми. Он налетел на Глеба сзади, одной рукой обхватил шею существа, удерживая его на месте, а другой вогнал ему нож под левую лопатку, прямо в сердце. Если это убило Алену, должно убить и его.

Глеб даже не понял, что с ним произошло. Его тело вздрогнуло так, словно через него пропустили электричество, а потом обмякло. Он, несокрушимый всего мгновенье назад, был мертв.

Огонь, лишившийся господина, больше не разлетался по залу пламенными щупальцами. Он стал обычным – пожирая остатки дерева в зале, он постепенно затухал. Но людям это помочь не могло, все, кто находился в амфитеатре, уже были мертвы.

Мириад бессильно смотрел на раскинувшееся перед ним разрушение. Угли и пепел. Дым и запах сгоревшей плоти. Запекшаяся кровь и расплавившийся пластик. Мог ли он это предотвратить? Вряд ли, ведь если бы он напал на Глеба, когда тот не был отвлечен, он сам мог погибнуть – а разрушение все равно началось бы.

А теперь он сорвал ритуал. Да, здесь погибли люди – не меньше сотни, а скорее всего – больше. Но Мириад неплохо разбирался в магии, он знал, что для такого сложного колдовства нужно огромное внимание к деталям. Во время принесения жертвы ни один человек не должен выжить, а он, Мириад, был жив. Получается, он не только отнял у секты сильнейшее оружие, но и лишил их одной необходимой жертвы.

Легкие шаги за его спиной отвлекли охотника, заставили резко обернуться, и он обнаружил, что он теперь не один в этом зале.

На сцене неподалеку от него стоял мужчина – рослый и широкоплечий, в тяжелых ботинках, черных брюках из плотной кожи, перчатках и застегнутой до самого подбородка куртке. Широкий, низко надвинутый капюшон не позволял разглядеть его лицо, но Мириад и без того знал, что это не один из подозреваемых, с которыми он говорил раньше. Перед ним стоял мужчина, что исключало Ольгу, а силуэтом он даже отдаленно не был похож на Евгения Бондарева.