Неестественно яркие зеленые глаза Анны Николаевны сделались большими как блюдца, когда она поняла смысл сказанного. Явно не ожидала от Атаманова такой откровенности.

— Никто тебя за это не наградит, конечно, но и наказывать сильно не будет. Поэтому, повторю еще раз за Анной Николаевной — просьба о том, чтобы взять Георгия в свою команду, исходит с самого верха, и это в интересах всего человечества.

— Я понял.

— Мы можем на тебя рассчитывать в этом вопросе?

— Сейчас я с ним поговорю, дальше по ситуации.

— Принял, — кивнул Атаманов. — Комнату тебе выделили под номером одиннадцать, доступ по биометрии, уже открыт. Все необходимые вещи уже там, если что — есть кнопка вызова персонала и охраны. Я в другом крыле, комната двадцать один, обращайся в любое время.

— Я в первом номере. Если есть вопросы, в любое время, — произнесла Анна Николаевна.

Кивнув, я поднялся и пошел к выходу. Мне совершенно не понравился разговор, но в глубине души я понимал, что куратор и тренер (и государство за их спиной) правы. И это мне очень не нравилось, потому что вместо того, чтобы дать Гере в лицо, можно даже с ноги, придется давать ему шанс.

Вся четверка, дожидаясь меня, или Анну Николаевну, собралась в общем зале. Гера сидел поодаль от всех, кусал губы и хмурился, остальные посматривали то на него, то на меня, когда я вошел. Начал сразу без предисловий.

— Гера, есть вопрос. Ты хочешь остаться в команде?

— Я хочу остаться в команде, и еще хочу попросить у тебя прощения.

Ничего себе, похоже в лесу что-то сдохло — ни разу он прощения не просил. Или надумал что-то, пока в сумраке к свету шел, или громко сопящий Ушан ему разложил все только что, пока меня обрабатывали. Виталик с виду недалекий пухлый добряк, но иногда мне кажется, что в животе у него мозг, который просто в голове не поместился.

— Хорошо, Гера, принято. Пока я капитан — раз уж на кону, как мы выяснили, наши жизни, здоровье и прочие мелочи по типу сохранения нашей цивилизации и жизни на Земле, мои приказы во время тренировок и тем более боевой обстановке не обсуждаются. Потом, как и раньше — сколько угодно, на совете команды. Ты с этим согласен?

— Да.

— Тогда сойдемся на том, что выплеск гнева лицом важной персоны в дверь был первым и последним твоим несогласованным перфомансом. Тебе передали дальнейшие подробности нашего с девушкой общения?

— Да. Ушанище сказал, что ты мои действия не поддерживаешь, но одобряешь.

Точно Виталик разъяснительную беседу провел. Вопрос о том, что Гера оставил меня за забором при приближении обратившихся демонов или бестий — кто они теперь официально неясно, я поднимать не стал. Потом будут разборы, когда высплюсь, сейчас могу быть излишне резок.

— Ясно. Хорошо. Теперь давайте по комнатам и спать. Кто может без таблетки, кто не может — со снотворным. Слова атамана насчет важности тренировок я бы недооценивать не стал.

— Макс, где я и где тренировки? — шумно вздохнул Виталик.

— Ушан, ты недавно мчал как товарный поезд и не сильно даже запыхался. В сумраке мы становимся быстрее и сильнее, и в бою с демонами твои помноженные на сверхсилу сто тридцать килограмм ярости определенно пригодятся. Тебе главное попадать, когда разгонишься.

Мои слова вызвали пару смешков, Ушан тоже улыбнулся, кивнув.

— Макс, ты сам в это веришь? — вдруг спросил Ваня.

— Я, скажем так, готов допустить, что все происходящее — социальный эксперимент, а нас накачали веществами и закинули в капсулы консервами, глядя за реакцией. Но даже если это эксперимент, когда ты дрыгал ногами и орал, умирая, ты верил в его нереальность?

Ваня мгновенно побледнел, не найдя сил ответить. Зато заговорил Ярик заметно дрожащим голосом.

— У меня до сих пор, как вспомню… — он не закончил и передернул плечами.

— Вот поэтому, даже допуская, что мы сейчас обколотые наглухо загружены в капсулы виртуальной реальности, я буду тренироваться, чтобы в следующий раз, попав в сумрак, не умирать как вы.

Это было жестко, но на мой взгляд необходимо. Причем совсем не для Ярика и Вани, а для Ушана и Геры, которые после всей этой сахарной патоки про избранных похоже если не звезду поймали, то категорически в себя поверили.

— И на этой оптимистической ноте, парни, давайте расходиться. Завтра будет непростой день, надо выспаться. А обсудить эту всю хурму мы еще успеем, не раз и не два.

Глава 4

После звонка будильника открыл глаза, полежал немного, осматриваясь в просторной комнате. Красиво. Прямо в роли римского патриция себя почувствовал, обстановка конечно роскошная. Рабынь только не хватает.

Недавние события воспринимались как плохой сон. Причем, что удивительно, погружение в сумрак помню четко, а вот последовавшие события — ночь в камере, допрос, перелет, казались каким-то нереальным, размытыми.