Гера с Василисой уже забирались в бронетрак, а вот я задержался.

— Босс, это ловушка была. Вот приманка, — взглядом показал я на девушку на руках.

Судя по тому, как скривился и кивнул Атаманов, оставив мои слова без комментариев, нечто такое он и предполагал изначально, еще во время беседы с президентом будучи против нашего рейда.

Так и не прокомментировав никак, он показал мне заходить в машину. Хлопнули двери, быстро промчали по улочкам деревни, меньше чем за минуту доехав до местной станции. Здесь уже приземлялся большой спасательный вертолет в бело-красной раскраске. Внутри оказалась бригада медиков, сразу принявших пострадавших в оборот, рассаживая по местам — Гера лег на носилки лицом вниз, ему осматривали залитую бойцом-фельдшером голубым пенящимся гелем шею и затылок, Ливию я положил на соседние койку-носилки.

Оставив бронетраки с раскрытыми нараспашку дверьми, сопровождающие нас бойцы попрыгали в салон. С ними Ушан — он во второй машине ехал. Смотрит глазами-блюдцами как у Геры недавно были, только зрачки нормальные.

Вертолет уже поднялся в воздух, в иллюминаторе видны плывущие мимо зеленые склоны ущелья. Атаманов посмотрел туда зачем-то, после прошел к пилотам. Судя по его жестам, он попросил их действовать вопреки инструкции. Мимика одного из пилотов говорила, что делать так он не хочет, но после прозвучали какие-то угрозы и пилоты с Атамановым согласились. Вот такое у меня впечатление сложилось.

Подкрепилась догадка тем, что изменив курс полетели мы не в больницу, а на аэродром Интерлакена. Приземлился вертолет по указке Атаманова совсем рядом с нашим хищно выглядящим самолетом, стоящим в этот раз в кармане, а не на взлетно-посадочной полосе.

По жесту Атаманова я взял на руки Ливию, Ушан нес рядом пакет с капельницей. Не только пилоты, но и медики из вертолета попытались поинтересоваться что происходит и почему мы не летим в больницу. Неудачно — уже не Атаманов, а наши бойцы-инструкторы посоветовали всем сохранять молчание и спокойствие во избежание потери сознания вследствие физического воздействия. Правда, делали это более коротко и ясно.

Ливия, вновь оказавшись у меня на руках, восприняла это спокойно. Не сопротивлялась, не спорила, похоже так и не понимает до конца — галлюцинация или реальность сейчас. Выглядит сонной, держится обхватив меня за шею и смотрит слезящимися глазами. Покинув вертолет двинулись мы без всяких задержек в сторону нашего самолета, где у двери-трапа ждала знакомая бортпроводница. Так, похоже Атаманов решил внучку диктатора с собой забрать. Понимаю, одобряю.

Пока шли к самолету отметил, что техники на взлетном поле заметно прибавилось. Вдали серые конвертопланы североамериканского корпуса морской пехоты, совсем далеко тяжелые транспортники, один с российским флагом на киле, по периметру десятки самых разных колесных боевых машин. Вокруг крики, шум, рев моторов, бегущие возбужденные люди. Прямо картина военной базы с неожиданно начавшимися боевыми действиями — впечатление такое потому что за аэропортом, на границе города, дымится круглое здание с выбитыми панорамными стеклами, а с другой стороны на склоне горы в лесу несколько пожаров, тоже столбы дыма поднимаются.

— Тут-то что было? — на ходу спросил я у Атаманова.

— Да какой-то дятел во время выгрузки забыл, что у него снаряд в стволе и на спуск нажал случайно, — только и развел руками босс, показывая свое отношение к местной военной организации.

— А лес чего горит?

— Ну так как в стекляшку прилетело, кому-то показалось что это из того леса огонь ведут, начали с деревьями воевать.

— Почему с ними, если отсюда стреляли?

— Макс, да я откуда знаю? Мне в пару слов рассказали, пока вас на границе ждали.

Покачав головой, я аккуратно поднялся по трапу, занося Александру Л. Джейн в самолет. Прошел через весь салон, удерживая равновесие — самолет уже порулил по полосе. Кивнул встречающим нас взволнованным Барби и Алисе, уложил Ливию на кровать в закутке. Рядом уже двое медиков — незнакомые, по-русски переговариваются. Видимо на увиденном мною транспортнике прибыли, догоняя нас на случай если что вдруг.

Я хотел выйти из комнатки с кроватью, но Ливия перехватила меня за руку, взглядом попросила остаться. В салоне самолета уже свет притих, громко закричал Атаманов — предупреждая, что сейчас взлетаем.

Судя по некоторым взглядам-оговоркам улетаем мы не прощаясь, причем явно не демонстрируя приверженность правилам и хорошим манерам. Как бы нас не затормозили — очень уж Атаманов и бойцы напряжены. Но не затормозили — коротко разбежались и быстро взлетели, набирая высоту в крутом развороте.

Общая нервозность передалась и мне. Во время взлета я смотрел в салон сквозь открытую шторку. Гера на диване лицом вниз, ему тоже помощь оказывают, Василиса в кресле устало развалилась, рядом с ней Алиса. Ушан и Барби чуть поодаль, только по сторонам головами вертят.

Самолет набрал высоту и полетел ровно, свет в салоне вновь засиял ярко. Напряжение немного спало и Атаманов подошел к нам, встав в проходе. Показал мне взглядом на Ливию, я обернулся. За руку меня еще держит, но уже заснула. Оставив её на попечение медиков, аккуратно высвободив руку, встал и собрался было направиться к остальным.

— Что? — приостановился я, увидев странный взгляд Атаманова.

— Миссия выполнена на сто сорок шесть процентов, — усмехнулся он.

— Не понял.

— Ты хоть видел, как она на тебя смотрела?