Отойдя от статуи Тира, прошел в белый сектор. Здесь переложил меч из правой в левую, держа вместе со щитом, подошел к статуе одноглазого Одина и взял давно примеченное короткое копье с массивным широким наконечником.

— Здравствуйте. Возьму на время, спасибо, — негромко обратился я к одноглазому богу-предателю воинов.

Выйдя в центр круга, перехватил копье — так, что острие теперь смотрело в землю. Щит и меч в левой руке, копье в правой — надеюсь, хватит.

— Опускайте! — в тишине раздался мой голос.

Гомон в высокой ложе затих, а потом начался с новой силой. Зрители не сразу, но поняли замысел. Пока не все, правда — хорошо слышу, как кому-то сейчас объясняют на пальцах, что колено Максим Суворов не преклонял, а значит покровительства он ни у одного из богов не попросил.

— Он нормальный вообще? — услышал я как кто-то кого-то спрашивает недоуменно.

Актуальный вопрос, конечно.

Глава 8

Поверхность под ногами дрогнула и со скрежетом пол пошел вниз, опускаясь в идеально круглую яму. За постепенно появляющейся решеткой напротив вижу гладиатора-секутора в глухом шлеме с большим прямоугольным щитом и коротким мечом.

Площадка продолжала опускаться, я медленно разворачивался на месте. За второй решеткой раскрашенный синей краской голый варвар. Пикт? Вернее, полностью забитый синими партаками преступник-рецидивист, раскрашенный под пикта.

За третьей решеткой ожидаемо викинг — в это раз не голый берсерк, в меховых штанах. Хотя, сомневаюсь, что у викингов были такие густые черные бороды, но похоже в достаточном количестве заключенных скандинавского типа в тюрьмы особого режима не завезли.

Ф-фух, как-то страшновато. Дрожь нервная ушла, но накатывает на меня даже сильнее, в руках аж покалывание.

— Выпускайте! — прозвучал мой голос.

Слова вырвались против собственной воли, но едва решетки с лязгом поползли вверх, как в теле появилась невиданная легкость, а мандраж ушел как не было. Все, поздно бояться — теперь драться надо. Зрение изменилось — взгляд как у атакующего хищника сейчас. Не вижу ни трибун, ни зрителей, все размыто как на высокой скорости, вижу только гладиатора со щитом перед собой.

Звучно ударил гонг, и я тут же резко развернулся, рванув с места бегом и фокусируясь на другом противнике. Пролетел пару шагов, разгоняясь, на выдохе бросил копье. Это настоящий бой, здесь каждое движение может быть последним — и чтобы оно таким не стало, вкладываться в него надо каждый раз как в последнее. Поэтому швырнул я копье со всей возможной силой, с невольно вырвавшимся хриплым криком.

Массивное оружие мелькнуло в воздухе и воткнулось в живот чернобородому викингу, который с хрипом осел на колени. Второй — раскрашенный синей краской то ли «пикт», то ли «кельт», уже с несвязными криками бежал на меня, заходя со спины. Я едва успел перекинуть из левой руки меч, разворачиваясь и принимая удар топора на щит — довернув, так что лезвие скользнуло вниз и с лязгом ударило в мрамор. Вновь с резким криком, на выдохе вкладывая в удар всю что есть силу, я рубанул сверху-вниз по открывшейся спине раскрашенного в синее варвара. Ощущение, когда тяжелый клинок врубается в ребра и позвоночник, через рукоять передалось очень хорошо.

— Сзади! — вдруг раздался пронзительный девичий возглас.

Не видя даже где гладиатор-секутор, я рыбкой сиганул вперед. Очень вовремя — когда летел почувствовал, как ткань рубашки на спине зацепило. Перекатился через плечо, вскочил на ноги — отбегая еще на несколько шагов и только сейчас обернулся.

Секутор не преследовал — медленно наступал на меня, закрывшись массивным щитом и глядя сквозь маленькие дырочки шлема. Я пошел по кругу, присматриваясь к и прикидывая возможности. На периферии зрения все размыто, фокус только на противнике, все громче слышу свое запаленное дыхание. Противник атаковать не торопится, присматривается. Вдруг с резким криком сделал шаг вперед, притопнув звучно.

Напугать попробовал, оценить реакцию. Подействовало, но совершенно не так, как он ожидал — на мгновенье меня откинуло из этого мира. Параллельно я смотрел на шлем секутора, но видел сейчас его сокрытое лицо, потому что мой взгляд был одновременно взглядом одной из его жертв.

Это не убийца, не боец. Это настоящий падальщик — охотился только за слабыми. Внутри поднялась волна ярости. Да какого я, черт побери, здесь топчусь в страхе?!

Опустив вниз оружие, зашагал прямо к противнику. Высвободил руку из крепления щита и скрытым замахом швырнул его под ноги секутору. Он на миг замешкался, а я — с криком на выдохе, ударил ногой в центр его прямоугольного щита. Противник отшатнулся, а я уже бил мечом — вкладываясь полностью в каждый удар, так что от деревянного ростового щита щепки летели.

Отступающий под моим безумным натиском секутор поскользнулся в луже крови натекшей с раскрашенного пикта. Опорная нога поехала, пятка взлетела вверх и нелепо взмахнув руками, секутор упал. Рубанув ему по взлетевшей вверх ноге, следующим ударом — перехватив меч двумя руками, как клюшку для гольфа, отбил в сторону его меч. Зазвенев по мрамору, короткий клинок улетел далеко к стене. Ногой сбив шлем с головы секутора, я приземлился ему коленом в грудь. На меня глянуло испуганное, ничем не примечательное лицо.